"Ежи Анджеевский. Никто" - читать интересную книгу автора

- Многие из тех, кто достиг зрелого возраста, еще куда как крепки.
Вместе с ними и при их помощи я бы добрался до острова волшебницы Цирцеи.
- И остался бы у нее? Или привез бы ее на Итаку?
После долгого молчания Одиссей ответил:
- Прежде чем принять решение, я бы попросил волшебницу, чтобы она еще
раз помогла мне спуститься в Гадес.
- Но ведь мудрый Тиресий уже рассказал тебе, что конец твоей жизни
придет в старости, будет легким, и не на море он тебе назначен, а среди
народа, которому ты даровал счастье.
- Не очень-то я помню это Тиресиево пророчество. Евриклея недавно мне
напомнила, что с прорицателем дело как будто было по-другому. Но ведь ты
тоже был на агоре, когда я рассказывал о своих подвигах?
- К сожалению, ссора меж пастухами помешала мне тогда оставить
пастбище, где шла драка. Ты сам, однако, неоднократно рассказывал о своих
подвигах и приключениях здесь, у моей хижины, а я в свой черед пересказывал
твои славные деяния Ноемону.
- Нет, не Тиресия хотел бы я искать в подземном царстве Гадеса. Пусть
прорицатели знают то, что знают, да помалкивают. Мне незачем знать свою
судьбу. Тогда приключение, именуемое жизнью, утратило бы свою живительную
пользу. Да, конечно, смерть неизбежна для всех живущих, но бывает она такой
разной. Я не желаю знать, когда, где и как буду умирать. Хочу лишь одного -
чтобы я сам мог познать тайну умирания. Упаси меня, Зевс, от внезапной,
неожиданной смерти! (Подумав.) Да, знаю, можешь не говорить. Ты во время
последней своей болезни, уже примирясь с мыслью о смерти, думал о Ноемоне, и
я однажды ночью уверил тебя, что займусь его судьбою. Чтобы ты мог умереть
спокойно.
- Да, тогда я мог бы умереть спокойно.
- И ни на минуту...
- Нет, была такая недобрая минута, когда я, открыв глаза после
неглубокого забытья, увидел стоявшего у моей постели Ноемона, и я пожелал,
чтобы, если умру, пусть и он уйдет из жизни со мной. Но то была одна минута,
помрачение ума, недоброе наваждение.
- Завидую, что у тебя была эта минута. Ты был счастлив!
Евмей тихо:
- Да, был счастлив. Но счастьем греховным.
- Ты был счастлив!
Оба долго молчали. Потом Одиссей заговорил:
- Все-таки я тебе еще не объяснил, ради чего хотелось бы мне еще раз
сойти в подземное царство. Тебя хотел я там увидеть. Тебя забрать с собой.
Ты молчишь?
Ты даже не спрашиваешь, почему именно о тебе молил бы я благосклонную
ко мне Афину ходатайствовать перед подземной царицей?[7] Ищи причину в
Ноемоне.
- Он пред тобой преклоняется.
- Но если бы тебя не стало, он мог бы меня полюбить.
- И что, тебе была бы в тягость его любовь?
- Хуже того, я мог бы сам воспылать к нему страстью. А я для любви не
создан.
- Ты никогда не любил, господин?
- Я лишь охотно поддавался прихотям любви, если называть любовью нежные