"Вирджиния Эндрюс. Хевен" - читать интересную книгу автора

черной и тяжелой шалью стала окутывать свои худые и сутулые плечи. Бабушка
подвела меня к двери, приоткрыла ее, впустив в дом холодный воздух. В
кровати за потрепанной блекло-красной занавеской мать с отцом заворчали,
почувствовав холод. - Давай-ка пройдемся туда, где лежит наша родня. Я уже
много лет хотела поговорить с тобой. Сколько можно откладывать. Время бежит,
потом будет поздно.
Мы с бабушкой двинулись в путь меж черневших сосен. Ночью на улице было
страшно: холодно, снежно, темно. Река покрылась прочными нагромождениями
льда. Вой волков раздавался все ближе.
- Да, Энни Брэндиуайн Кастил умеет хранить тайны, - промолвила бабушка
как бы про себя. - Знаешь, это мало кому дается, мало таких, вроде меня...
Ты слышишь меня, девочка, или нет?
- Как же я могу не слышать тебя, бабушка, если ты кричишь мне в самое
ухо?
Она вела меня за руку. Мы уже удалились от дома на порядочное
расстояние. Что мы потеряли в такую холодную зимнюю ночь? Бабушка собиралась
поделиться со мной важной тайной, а почему именно со мной? Но я так ее
любила, что была готова тащиться за ней куда угодно по этой скверной горной
тропе. Казалось, мы прошли уже несколько миль* - во тьме, холоде, под
зловещим светом луны.
______________
* 1 миля равна 1,609 км.

Целью нашего похода бабушка избрала кладбище, холодное и жутковатое в
бледно-голубом лунном свете. Ветер дул неистово, вырывая из-под платка ее
тонкие седые волосы, которые путались с моими. Наконец она снова заговорила:
- Мне нечего тебе дать ценного, девочка, кроме того, что я тебе сейчас
скажу.
- А дома ты не могла мне сказать?
- Нет, - усмехнулась бабушка, и я почувствовала ее взыгравшее
упрямство, которое сидело в ней прочно, как старое дерево с разветвленными
корнями. - Если бы я заговорила с тобой в доме, ты не обратила бы на это
внимания. А вот здесь - здесь тебе это врежется в память.
Она пошарила глазами и остановила взгляд на аккуратном маленьком
надгробном камне, потом костлявым пальцем указала на вырезанную на граните
надпись. Я уперлась взглядом в надгробие, пытаясь разобрать слова. Странная
эта бабушка, и вздумалось же ей тащить меня среди ночи на кладбище, где,
может быть, бродят тени мертвых и ищут живых людей, чтобы вселиться в них.
- Теперь ты простишь отца за то, что он такой, - многозначительно
произнесла бабушка, прижимаясь ко мне, чтобы нам было теплее. - Такой уж он
теперь и другим быть не может. Как солнце не может не вставать и не
садиться, как вонючка не может не издавать противного запаха, как ты не
можешь быть другой, а только такой, какая есть.
Да, ей легко было говорить. Старые люди не помнят, что такое молодость
и страх.
- Пошли домой, - захныкала я, дрожа всем телом, и потянула бабушку за
руку. - Я столько читала и слышала, что бывает на кладбищах после полуночи,
да еще в полнолуние.
- Э-э, нашла чего бояться - мертвецов, которые не могут ни двигаться,
ни говорить. - Она прижала меня к себе и велела посмотреть на узкую,