"Александр Андрюхин. Судьба (Сб. "Фантастика-91")" - читать интересную книгу автора

Мы оглянулись одновременно, и я увидела себя как в зеркале, но в
каком-то чудовищном преломлении во времени...
Таня напряглась, задрожала, и в глазах ее заблестели слезы.
- Тебе показалось, - стал успокаивать я, обняв Таню за плечи. - Это все
нервы.
- Нет-нет, - дрожала Таня. - Это была точно я. Наш род проклят до
третьего поколения.
Ее дрожь передалась и мне. Далее я не соображал, что творил, я целовал
ее и стирал с лица слезы, успокаивал и расстегивал кофточку. Она совсем не
сопротивлялась и только, стуча зубами, все повторяла:
- Зря все это. Мы не будем счастливы. Я проклята...
"Проклят тот, кто не пытается бросить вызов судьбе и с быдловской
покорностью плывет туда, куда несет течение. Что же ты за человек, если
даже не попробовал гребнуть против?.. Я увезу ее отсюда далеко-далеко.
Мы снимем квартиру, подыщем подходящую работу, и все равно будем
счастливы, назло врагам".
Так думал я на следующий день. Так думал я через день. И на третий... А
на четвертый, в субботу, приехал Осетр.
Он подстерег меня на пустыре за сараями, неожиданно выплыв мне
навстречу, когда я возвращался из мастерских. Он был таким же развязным,
как в день моего приезда, со злыми маленькими глазками, длинным угрястым
носом и скошенным подбородком. В профиль он действительно напоминал что-то
из осетровых, но в фас типичная уголовная морда из семейства акульих. Он
встал передо мной и, презрительно сплюнув через зубы, держа руки в
карманах, проговорил с ухмылкой, противно растягивая слова:
- Ну рассказывай... Как ты с ней шаны-маны. Или, может быть, мне
натрепали? "
- С кем? - прикинулся я, разыгрывая сверхудивление, заметив не без
досады, что он избегает называть ее имя. Честно говоря, и мне не
доставляло удовольствия говорить с этим мурлом о Тане в таких тонах.
Он напрягся. В его глазах появилось отчаянье. Седьмым нюхом
почувствовал, что ему ничего не натрепали и даже не преувеличили... Он
усмехнулся еще развязней, одним только ртом, а в глазах была такая
растерянность, что мне стало его жалко. "А ведь он ее любит", - мелькнуло
в голове.
- Что, понравилась? - прохрипел он по-разбойничьи и встал в боевую позу.
- Кто? - продолжал недоумевать я, пользуясь тем, что он опять-таки
обошел ее имя. Может быть, оно для него еще священней, чем для меня? Это
меня разозлило. В случае чего врезать всегда можно. Пусть только дернется.
Но первым начинать как-то совестно. Пусть он ударит первым. Так оно легче.
Он неожиданно вынул нож из кармана и прохрипел зло, не скрывая
ненависти:
- Ты мне Ваню не валяй! Говори, что у вас с ней было?
- Какого Ваню? - продолжал дурачиться я. - Это завклубом, что ли?
(Собственно, если неожиданно пнуть ногой по руке, нож можно выбить, но
подожду, когда замахнется... Неужели замахнется?)
Тут он закричал вне себя от отчаянья:
- Ты зачем к ней лазил? Она ж тебя и по щекам била, и по губам, и
по-хорошему уговаривала, и матом посылала, чтоб ты от нее отлип...
Я ошалел. Что за дурацкие фантазии? Уж не помешался ли он от отчаянья?