"Александр Андрюхин. Судьба (Сб. "Фантастика-91")" - читать интересную книгу автора

А может, ему Таня все это говорила, чтобы оправдаться? Не может быть!
Оправдываться перед этим мурлом? Ради чего?
Не знаю почему, но при мысли о Тане по моему телу стало разливаться
тепло. Я вдруг отчетливо увидел ее глаза, губы, волосы, ощутил ее плечи. Я
неожиданно подумал, что ситуация, в которой я сейчас нахожусь, крайне
нелепая и неприятная, но когда-то я из нее выпутаюсь, пусть через двадцать
минут, через час, пусть через мордобой и кровопролитие, а вечером все
равно теми же садами и огородами я проберусь к Тане. От этой мысли стало
совсем хорошо и, наверное, совсем не нужно было улыбаться в ту минуту,
потому что глаза у Осетра налились вдруг кровью, и он замахнулся ножом.
"Неужели пырнет?" - мелькнула последняя мысль, и было не поздно еще выбить
нож или отскочить, но я не шелохнулся.
Нож пробил мне грудную клетку и вонзился в сердце. Боже, какую страшную
боль я ощутил у себя внутри. Сердце трепыхалоск на острие ножа, как
раненая птица. В глазах потемнело, но даже сквозь темноту я видел злые и
колючие глаза Осетра.
Потом стало тихо. Тихо и хорошо. Перед глазами плыло небо. Все то же
бездонное синее вечное небо, которое я знаю миллион лет, навевавшее покой
и сон. Я лежал на траве и наслаждался тишиной и покоем.
Почему так тихо? Ведь я слышу, как щебечут птицы, стрекочут кузнечики и
вдали звенит лесопилка, содрогая воздух. Мой слух обострился в десять раз,
но все равно было тихо. Эта тишина разливалась откуда-то изнутри. "Ах, да,
- догадался я, - не бьется сердце, и не дышат легкие, и боль давно меня
отпустила. Но ведь я не умер? Иначе как же я могу слышать и видеть небо?"
Облака проплывали, как по экрану телевизора. Зрачки мои не ворочались,
тело не двигалось, оно стало будто не моим, но органы осязания ничего не
утратили. Даже наоборот -я чувствовал под собой каждую травиночку.
Потом послышались шаги. По голосам я узнал, что это был Осетр со своим
приятелем, санитаром из местной больницы. Они по очереди испуганно
заглянули в мои глаза, будто в глухую избу с улицы, и санитар прошептал:
"Поздно..."
"Почему же поздно? - подумалось мне. - Мое "я" пока еще при мне".
Но я не мог им об этом сказать и не ощутил от этого досады. Я
почувствовал, как у санитара задрожали коленки, а у Осетра замерло сердце.
Черт подери! Я стал чуять как собака. Как десять собак, вместе взятых.
Так вот что такое смерть. Покой и равновесие. Равновесие и полное
равнодушие. Равнодушие и никакого страха перед небытием. Странно, почему я
так боялся небытия? Миллиарды лет я был в небытие и только двадцать два
года прозревшим. Но почему, прозрев, так страшно уходить обратно, откуда
пришел? Только покой и равновесие... Равновесие - нормальное состояние
Вселенной.
Санитар закрыл мне пальцами веки, и небо исчезло, но никаких неудобств
я от этого не ощутил. Какая разница, что перед глазами небо или одно
сплошное коричневое пятно...
Санитар залепетал, заикаясь:
- В-вот ч-что, Осетр. М-меня здесь не было... И выкручивайся сам.
Не боись, не з-заложу, но и ты про меня не вспоминай, если тебя
загребут...
Осетр не ответил. А санитар тут же убежал. Осетр дрожащими руками
выдернул нож из моей груди и, схватив меня за ноги, поволок куда-то в