"Леонид Андреев. Писатели" - читать интересную книгу автора

Писатель перебирает в воспоминании швейцаров всех знакомых домов, где
он бывает, и приходит к выводу, что одни любят, когда им улыбаются, а другие
нет.
"Но я все равно улыбнусь: может быть, он любит. Хорошо, если бы он
знал, кто я. Да, наверно, не знает. Темный народ. Конечно, гораздо лучше
дать ему двугривенный. Дам, черт с ним. Только не хочется же и пешком идти,
устал я что-то сегодня. И в боку покалывает: должно быть, нервы разгулялись.
Давать двугривенный швейцару или не давать?"
К писателю подходит, стуча высокими каблуками, элегантный господин в
смокинге. У него шесть миллионов, три подбородка, четыре жены, из которых
две почти что законные, и под смокингом салотопенный завод. Здороваются,
причем скорбная муза отлетает от чела писателя, и оно становится ясным и
чистым, как будто по нему прошлись полотеры.
- Почитаемый! - восклицает элегантный господин, потрясая руку. - Жду
вашей книжки с автографом, непременно с автографом. Вы знаете, я самый
отчаянный ваш поклонник. Когда я читал вашу "Тоску", у меня слеза катилась
(вытирает надушенным платком капли трудового пота). Так жду же книжки, не
забудьте. Я нарочно покупать не стал.
Элегантный господин плывет дальше, потрясая салотопенным заводом, и
муза возвращается к писателю.
"Все свои книжки роздал. Придется загубить целковый, купить экземпляр и
послать. Только не нужно жене об этом говорить, скажет: лучше бы меня в
театр взял! А не послать неловко. Пошлю через неделю, раньше у меня
целкового не будет, а потом на прислугу свалю. Скажу, что забыла послать.
Прислуга всегда забывает, что ей ни поручи. Можно, пожалуй, и на почту
свалить. Хотя на прислугу лучше. Тем более, что я два месяца Маше не платил,
и она действительно может быть неаккуратной. Это так естественно. Взяла
книжку, положила в кухне и забыла. А кухарка видела и не напомнила. Нет, это
нехорошо выходит. Кухарка не любит Машу и обязательно напомнит. Пусть лучше
так будет: Маша положила книжку в кухне, а в это время пришел кухаркин муж и
унес книжку с собой читать. Хотя он неграмотный, кажется. Нет, не
подойдет... как будто из детского журнала! Отчего это в боку колет? Пусть
будет лучше так: Маша взяла книжку..."
Подходит солидный господин. Писатель хочет удрать, но не успевает и
радостно улыбается. Продолжительные рукопожатия.
Господин. Как я рад, что встретил вас, уважаемый! Когда же
рассказик-то? Подписчики в нетерпении, нужно доставить им удовольствие.
Писатель. Рассказик-то? Да через неделю. Обязательно, быть может, даже
раньше. Наверное, раньше.
Господин. А как заглавие?
Писатель. Заглавие? Позвольте... Заглавие... Видите ли, я еще
колеблюсь, но заглавие будет, обязательно будет.
Рукопожатия.
Господин думает:
"Хорош гусь. Два года уже как триста рублей авансу взял, а до сих пор
ни строчки. Перед подписчиками совестно. Разве дать ему еще? Чтобы из рук в
руки: он мне рассказ, а я ему деньги. Да из чего дать-то? По авансам уже
десять тысяч роздано, а в кассе сегодня десять рублей, да и те фальшивые
оказались. Чувствую, что лопну я. Бог свят, лопну".
Писатель думает: