"Леонид Андреев. Писатели" - читать интересную книгу автора

"Как неловко: даже в краску бросило. Нет, обязательно ему напишу, черт
его подери. Через неделю, конечно, не успею. Нужно еще кончить рассказ в
"Снегирь" - два раза аванс брал. А потом в "Синицу" - иначе он прямо меня
задушит. Постой, у кого я еще не брал аванса? (Размышляет.) У всех брал. О
Господи! Вот еще говорят, новый журнал открывается... да врут, должно быть,
А хорошо бы рублей двести. Но что я ему, этому, напишу? Буду придумывать
сюжет. Что бы такое выдумать? Швейцар... нет, не годится. О Господи! (С
тоской.) Ну что я ему напишу? Нужно с идеей. Молодежь меня любит, говорит,
что я идейный писатель. Славный этот студентик, что вчера приходил. И я был
такой же... Идея, идея, идея, идея. Что такое идея? Да, о чем я бишь
думал... О швейцаре? Нет. Какая сегодня скверная у меня голова".
Потирает рукой лоб; юноши в углу почтительно переглядываются.
"А последняя моя вещь совсем плоха. Мысль хорошая, а сделана плохо;
напрасно поторопился я ее печатать. Вообще падает мой талант. О Господи,
падает. Вот сейчас ничего не могу придумать, а нужно, нужно. Совсем не
работает голова. Сколько я вчера чаю крепкого выпил, сколько напрасно
папирос выкурил, а до двух часов ночи только три странички написал. И такая
дрянь, что сегодня утром совестно читать было. Может быть, потому, что ночь
не спал? А в действительности, может, оно и хорошо вышло? Нет, скверно,
сразу видно. Три странички - ведь это всего пять целковых. Нужно завтра
пораньше засесть. Но что писать? Господи, неужели я исписался! (Холодеет от
ужаса.) Нет, нет, этого не может быть, это нервы. Я талантлив, - это все
говорят. Мне всего тридцать пять лет. (С тоской.) Тридцать пять - значит,
сколько мне еще жить, и все выдумывать, и все писать, и чтобы все хорошо
было. А если не сумею, если голова не выдержит? (Холодеет; в воображении
быстро проносятся семья, картины нищеты и маленькая свинцовая пулька,
засевшая в сером, измученном мозгу.) Нет, Бог даст, этого не будет; здоровье
у меня скверное, и до этого я не поспею дойти. (Но это - пуля и мозг -
настойчиво встает, и гибкое воображение, за которое критика одобряла
писателя, с ужасающей правдивостью воссоздает картину медленного упадка
таланта и заключительного аккорда в виде маленькой, сплющенной пульки.) О
Господи, дай мне не думать!"
Элегантный господин. Позвольте, почитаемый, представить вам еще одного
поклонника вашего дивного таланта.
Поклонник. Я так счастлив.
Писатель. Поверьте, что и я счастлив...
Поклонник. Ваш божественный талант...
Поклоны, улыбки, рукопожатия; юноши в углу вчуже блаженствуют. Писатель
уходит. В швейцарской мимическая сцена с улыбками, во время которой писатель
вынимает двугривенный из кармана, но не отдает, а крепко зажимает в руке.
Дома:
Жена. Управляющий опять приходил. Сказала, чтобы пришел завтра.
Писатель. Хорошо.
Жена. Забыла тебе сказать, что Васю сегодня призывал директор. Если не
внесете, говорит, завтра же платы, то я вас исключу... Сын, говорит,
известного писателя и не может внести пятидесяти рублей!
Писатель. Надя, я так измучен.
Жена. А я? Мне-то хорошо?

ЖУРНАЛИСТ