"Ираклий Андронников. Избранные произведения в двух томах (том 2)" - читать интересную книгу автора

Образный мир Чиковани 203
Георгий Леонидзе и его стих 207
Сверкающее слово Катаева 211
Рекомендация Перцову Петру Петровичу 214
Путь Эйхенбаума 218
О биографическом жанре 221
Слово написанное и слово сказанное 227

ПЕРВЫЙ РАЗ НА ЭСТРАДЕ

Основные качества моего характера с самого детства - застенчивость и
любовь к музыке. С них все и началось, Правда, в застенчивость мою теперь
уже никто не верит. И сам я иногда начинаю сомневаться, имею ли я основания
делать подобную декларацию.
Но если бы я ошибался - не было бы никакого рассказа. Ибо еще в
Тбилиси, будучи школьником, я самому себе постеснялся сознаться в том, что
больше всего на свете люблю музыку. Постеснялся сознаться в этом родителям,
не сказал им, что не хочу идти в университет, а хочу в консерваторию, и в
результате этих умолчаний угодил прямо на историко-филологический факультет
Ленинградского университета. Ленинград же - это вы знаете сами - один из
музыкальнейших городов в мире. И, естественно, получилось так, что, посещая
университетские лекции и изучая предметы филологические, я душу свою
посвятил музыке. Стал бегать на оркестровые репетиции и концерты в зал
Ленинградской филармонии, зайцем проходил в классы консерватории, накупил
себе музыкальной литературы, повел дружбу с музыкантами. И некоторые
дисциплины превзошел, а иные не превзошел,- уже трудно было развить беглость
пальцев.
Но в тайных мечтах мерещилось мне красное возвышение перед дирижерским
пюпитром в филармоническом зале. Казалось, это - самое счастливое на земле
место. И что стоит только подняться на эту ступеньку, повернуться к залу
спиной и взять в руки дирижерскую палочку - и вся жизнь станет ясной вперед
и назад.
Между тем у меня не было никаких оснований так далеко и так дерзко
зарываться в своих мечтаниях. Я учился все-таки не в консерватории, а в
университете. К тому же застенчивость моя не проходила. И когда я сдавал
экзамены и возле меня сидели праздные в этот момент студенты, которые пришли
не сдавать, а послушать, как отвечают другие (в наше время можно было
присутствовать на экзаменах в продолжение всей сессии и при хорошей памяти
сдать предмет "с голоса", не открывая книги), как только я понимал, что я
говорю, а они пришли слушать, как только осознавал их в ранге аудитории, а
себя, в качестве выступающего, тотчас терялась связь между мозгом и языком.
И язык, не управляемый мозгом, начинал выговаривать такое, о чем я лично не
имел ни малейшего представления. Случалось, я даже замирал от неожиданности
и удивления, такие необыкновенные ответы выводил этот проклятый - то, чего я
никогда не знал и не слышал. С тех пор я понял, что, кроме других полезных
функций своих, мозг выполняет еще одну, и притом очень важную,- служит для
языка тормозом.
Между тем время шло, я окончил университет. Выдали мне литературный
диплом. И я поступил в Госиздат - секретарем редакции детских журналов "Еж"
и "Чиж". Были в Ленинграде такие весьма увлекательные журналы.