"Ираклий Андронников. Избранные произведения в двух томах (том 1)" - читать интересную книгу автора

тем, кто знает их лично. Воспринимались характеры, ситуации. Если хотите,
широкая публика реагировала объективнее, глубже. Сходство с незнакомыми ей
моделями моих устных рассказов угадывалось по самим рассказам. Критик В. Б.
Александров привел в подтверждение этого мысль о живописных портретах,
которую обронил когда-то современник Пушкина комедиограф А. А. Шаховской:
"Мы не знаем, с кого они списаны, но уверены, что они похожи".
Я стал выступать с афишей два раза в неделю, поехал на открытый концерт
в Ленинград. Появилась рецензия в "Правде"-похвальная, веселая, добрая. И
превосходные статьи Виктора Шкловского и Владимира Александрова.
Утром 22 июня 1941 года, когда я читал напечатанную в тот день в
"Правде" мою статью о лермонтовском стихотворении "Бородино" (приближалось
столетие гибели Лермонтова),- радио сообщило о фашистском вторжении и о
начале войны.
Ожидая назначения в одну из армейских газет, я продолжал работать на
юбилейной выставке Лермонтова, потом поступил в Литературный музей,
стремившийся раскрыть в передвижных выставках патриотические темы русской
литературы. В январе 1942 года я был назначен в газету "Вперед на врага" и
отбыл на Калининский фронт. Исполнение устных рассказов пришлось отложить.
Правда, иногда мне удавалось выступить на фронте перед бойцами, а на
Смоленщине, у партизан Бати, я исполнял однажды рассказы перед отрядом,
уходившим на операцию. Но до конца войны в основном я был писателем пишущим.
Это давалось мне нелегко. Речь устная и речь письменная - формы выражения
мыслей различные. Написанное кажется искусственным, ненатуральным в
звучании. А сказанное, но лишенное интонаций выглядит на бумаге как набор
неточных, приблизительных выражений. И текст этот надо еще уметь выправить.
Вряд ли кто-нибудь из советских литераторов моего поколения скажет о себе,
что он выучился писать в армейской газете. Я - говорю!
Также положительно отразился фронтовой опыт и на устных моих рассказах.
В них вошли герои в прямом смысле этого слова, и главный из них - Герой
Советского Союза генерал Порфирий Георгиевич Чанчибадзе, с которым я не раз
встречался в боевой обстановке - сперва под Ржевом, потом - на Миусском
фронте.
Пределы рассказов раздвинулись. Новые персонажи пришли из другой жизни.
Рассказы стали серьезными. Я многое видел и многое понял. Тогда же, на
фронте, созрело решение - вступить в партию.
В конце 1942 года я появился перед московской публикой с новыми -
фронтовыми - рассказами. А после окончания войны с прежней страстью вернулся
к работе над Лермонтовым. В 1947 году защитил диссертацию на тему
"Разыскания о Лермонтове". И в том же "сезоне" произошло для меня событие не
менее важное.
До тех пор устные рассказы были одно, а работа научная - совершенно
другое. Тут я решил вынести "Загадку Н. Ф. И." на эстраду. Таким образом в
программе появился "детективный" рассказ - история поисков, в которую были
вмонтированы лермонтовские стихи и образы современников наших - владельцев
старинных альбомов и хранителей семейных преданий. Раньше я играл в лицах.
Теперь же я не только в лицах играл, но и повествовал. А так как каждая
история поисков легко становилась сюжетом еще одного рассказа, открылось как
бы "месторождение". Нужно было только "бурить". А потом рассказывать с
эстрады, как, путешествуя по Кавказу, приходилось отыскивать места,
зарисованные Лермонтовым во время его кавказских скитаний. Или о своей