"Г.Андреев. Белый Бурхан " - читать интересную книгу автора

Но Пунцаг хуже их всех. Он - чужак: не бурят, не монгол, не урянхаец и
тем более не тибетец! Его родина - далеко. Она там, где заходит солнце. Так
говорил ему отец, провожая в дацан... И, выходит, прав Жавьян: кто же даст
чужаку священные одежды, колокольчик и жезл ламы?.. Но откуда он мог узнать
об этом, если даже отец сказал, что их род - тайна, и даже отец его отца не
знал настоящего своего имени и названия местности, откуда кочевал прадед
тысячи и тысячи лун назад, еще до рожденья отца Пунцага... А вот Жавьян -
знает! Значит, правду говорят, что ламы могут читать не только тревожные
мысли в чужой голове, но и слабые следы от таких давным-давно ушедших
мыслей?

Большая желтая луна стояла стражем над высокой стеной дацана. Как
только она начнет таять, а потом исчезнет совсем, для Пунцага начнется новый
отсчет времени и новая пора жизни... Зачем лама послал его к колодцу?

Разве во время третьей мае можно брать воду, не спросясь у высоких лам
и не получив дозволенья у стражников? О своей карме6 Жавьян думает, а ховрак
пускай, переродившись, станет кустом полыни?

Пунцаг выглянул из-за косяка двери. Стражники играли в кости и ни на
что не обращали внимания: на них мог прикрикнуть только лама, да и то не
каждый, а с ховраками у них отношения совсем простые - не понравился чем,
плетью вытянут по спине, не обратили вниманья на тебя - радуйся!..

Кружку с водой Пунцаг подал Жавьяну подрагивающей рукой, чуть плеснув
себе под ноги. Но тот сделал вид, что ничего не заметил. Что это он добрый
сегодня? Жавьян пил долго, высасывая священную влагу по капле, подрагивая
худым кадыком. Наконец отнял кружку от губ, сунул ее ховраку, неожиданно и
некстати подмигнув:

- Вкусно! Разве ты, хубун, не попробовал лунной воды?

- Нет, баньди. Я голоден, и мне совсем не хочется пить.

И снова дрогнула кружка в руках Пунцага от нового приступа страха.

- Голод - беда для человека самая малая... Голос Жавьяна теперь звучал
тихо и глухо. Если бы сейчас кто-то приложился ухом к двери,1 то все равно
бы ничего не понял. А подслушивать чужие мысли и слова в дацане умели!

- Тебя ждут иные испытания, хубун... Худшие. Жавьян покосился на дверь,
шевельнул волосатым ухом, неожиданно перешел на тибетский, заговорил
спокойно, размеренно, почти торжественно:

- Сейчас тебя призовет к себе и уронит к своим священным стопам
ширетуй. Ты должен сесть перед ним в позе бохирох, изъявив тем самым полную
преданность и покорность... - Он снова повел волосатым ухом. - Пожалуй,
лучше будет, если ты примешь перед ширетуем позу крайней униженности -
сухрэх... Ты - пыль! Иди. Сегодня я оказал тебе последнюю святую услугу...