"Иво Андрич. Свадьба" - читать интересную книгу автора

негодяи и малоумные получают слово, а почтенные и мудрые умолкают,
правоверные утрачивают надежду и направление в жизни. И если бы это
продлилось долго, то все на земле зачервивело бы и погибло - и плод во чреве
матери, и семя в земле. Но аллах смилуется, и все снова исправится и пойдет
хорошо. Един аллах!
Исчерпав все эти разговоры, они говорят о чем попало, лишь бы не
обращать внимания на цыганское дудение, отвлечься и обмануть слух. А
трескучие звуки музыки плывут над наполовину заколоченными сонными торговыми
рядами.
В конце третьего дня, когда Хусо по чьей-то просьбе был выпущен из
тюрьмы, веселье разгорелось еще пуще. Однако прежде, чем сгустился мрак,
народ, собравшийся перед Апровизацией, и люди, сидевшие в лавке Междусельца,
услышали, как музыка оборвалась, песня неожиданно смолкла и поднялся шум и
крики. Но как только стемнело, веселье возобновилось, еще более громкое и
необузданное.
Когда Хусо, освобожденный на целую ночь раньше срока, вернулся домой,
он увидел, что Мейра все еще сидит на своем камне. Снова разгорелась
короткая и желчная перепалка. Хусо требовал, чтобы жена не портила ему
свадьбу, а она в ответ только причитала:
- А куда я денусь? В воду или в петлю?
- А куда твоей душе угодно. Вон там тебе и Рзав и Дрина, выбирай что
хочешь. Только с глаз моих долой.
Мало кто из гостей приметил, когда Мейра исчезла со двора. Вскоре после
этого донеслись крики с берега реки, а затем во двор ворвались какие-то
ребятишки, мокрые и перепачканные.
- Мейра кинулась в Рзав! - кричали мальчишки своими звонкими веселыми
голосами. - Ее там достают рыбаки, Газия и Сумбо.
Коло остановилось. Гости заволновались и сбились в кучу. Остановились и
музыканты, сначала те, что во дворе, а потом на веранде. После шума и
галдежа тишина казалась долгой и глубокой, хотя мужчины переспрашивали друг
друга, а женщины вздыхали и вскрикивали.
Разозленный, яростно жестикулируя, Хусо выбежал на середину двора и
крикнул во весь голос:
- Нечего туда ходить. Она не утонет. Я гарантирую. Такой ни вода, ни
огонь нипочем. Пускай стерва подыхает, как хочет. Становитесь в коло. Сульо,
давай!
Голос его звучал решительно и уверенно, но веселье не хотело
возвращаться. Музыканты повиновались, но коло не получалось. Какой это ни
был цыганский сброд, пляска никому не шла на ум. Хусо делал вид, будто
ничего не замечает, и хотел во что бы то ни стало задержать гостей и поднять
их настроение. Однако он бы ничего не добился, если бы в воротах не
появились те самые цыгане-рыбаки, Сумбо и Газия. Одежда на них была до пояса
мокрая. Оба улыбались. Им подносили водку, а они рассказывали о том, как
Мейра будто бы тонула.
- Маленько она сама плыла, маленько мы ее тащили. И волос не замочила.
Кричит только: "Отнесите меня мертвую...", а сама одним глазом выглядывает,
где помельче, - шутили рыбаки, всем известные сорвиголовы и пьяницы.
Народ посмеивался. Некоторые косились на ворота, ожидая увидеть в них
Мейру, но рыбаки успокаивали их, говоря, что она ушла домой, как только ее
вытащили. И еще вспоминала: тут, мол, где-то я свои сандалии оставила.