"Иво Андрич. Жажда" - читать интересную книгу автора

только становился все тише и слабее, а женщина по-прежнему сидела в каком-то
оцепенении, прислушиваясь к каждому шороху снизу с одной и той же
безысходной и неотвязной мыслью: как понять и уразуметь этих людей, эту
жизнь? На одной стороне жандармы, на другой - гайдуки (два лица одного
несчастья), и одни немилосердно преследуют других, и, глядя на них, можно с
ума сойти от жалости и горя.
Об этом Лазаре давно говорили в Сокоце. Она слышала рассказы о его
свирепости. Передавали, будто он подвергает нечеловеческим пыткам непокорных
крестьян, из засады убивает жандармов, а потом раздевает их догола и бросает
на дороге... А теперь вот жандармы возвращают ему долг. Но может ли это
продолжаться вечно? Ей кажется, что они летят в какую-то бездну и все вместе
погибнут в беспросветной ночи среди крови, жажды и невообразимых ужасов.
По временам ей хотелось разбудить мужа, чтобы он одним своим словом,
одной улыбкой рассеял этот кошмарный сон. Но она не двигалась с места, не
будила мужа, а продолжала сидеть так же неподвижно, словно рядом с ней был
покойник, и прислушивалась к голосу из подвала, одна со своим страхом и
своими вопросами. Она припоминала молитвы, которым учили ее в детстве. Но
это были молитвы для какой-то другой, забытой и прошедшей жизни; сейчас они
не давали ни успокоения, ни помощи. Словно с неизбежностью собственной
смерти, она смирилась теперь с мыслью, что человек, который сейчас стонет,
будет вечно кричать и стонать, а человек, который спит и дышит возле нее, -
вечно спать и молчать.
А ночь надвигалась все гуще и непрогляднее, и это была уже необычная
ночь - одна в бесчисленной веренице дней и ночей, - это была какая-то
особенная, вечная и бескрайняя пустыня мрака, в которой последний оставшийся
в живых человек стонет и взывает о помощи и, потеряв надежду и не веря в
сострадание, умоляет о капле воды. Но на всем огромном божьем свете с его
водоемами, дождями и росами не осталось больше ни капельки воды, и от всех
земных существ - ни одной живой души. Воды пересохли, и люди погибли. Жив
только слабый отблеск ее сознания - единственный свидетель всего этого.
И, однако, рассвело. С недоверием женщина смотрела, как постепенно
белела стена в том самом месте, где она белела каждое утро, и как заря,
сначала серая, а потом румяная, заполняла комнату, четко обрисовывая и
оживляя предметы.
Напрягая слух, она все еще улавливала голос гайдука, но он доносился
уже откуда-то издалека. Ни ругательств, ни проклятий. Только глухо и все
реже:
- У-ух, у-у-ух, у-у-у-ух!
Но и это она скорее угадывала, чем слышала.
И хотя рассвет побеждал, у женщины не было сил пошевелиться. Согнувшись
и спрятав лицо в ладони, она сидела на краю постели и даже не заметила,
когда проснулся муж.
Он открыл ясные глаза; взгляд его упал на опущенные плечи жены и на
белевший затылок. И тогда, после первого недоумения, будто теплая и
страстная волна, прошло по его телу сознание радостной действительности. Он
хотел окликнуть жену, назвать ее по имени, но передумал. Улыбаясь, оц еле
слышно приподнялся, опираясь на локоть левой руки, а правой, свободной, не
произнеся ни слова, неожиданно обхватил ее за плечи и, притянув, подмял под
себя.
Женщина тщетно пыталась сопротивляться. Ей казалось ужасным это