"Анна Андрианова. Рыбка в солнечной воде " - читать интересную книгу автора

И вот теперь Лера опаздывала. "Живете ближе всех и всегда оказываетесь
в последних рядах", - непременно приврет Фома. Не всегда, а очень редко. Не
особенно тонкий намек на "последние ряды" Лера вообще старалась пропускать
мимо ушей. Но на сей раз она и в самом деле опоздала, позорно проспала, да
еще репетиция в костюмах!
Едва не сорвав с петель дверь, Лера влетела в опустевшую гримерку,
которую делила еще с шестью актрисами, и, скуля и приплясывая от нетерпения,
стащила с себя одежду. Лерин, с позволения сказать, "костюм", в одиночестве
висевший на плечиках, выглядел еще ужасней, чем в небольшой компании таких
же убогих собратьев.
Где, ну где, скажите на милость, у этой бесформенной тряпки "перед"?
Лера отыскала его лишь с третьей попытки и, путаясь в немыслимых лоскутах,
напялила зеленую хламиду. Взглянула на себя в зеркало и поморщилась - само
собой, ее смуглое лицо тут же приобрело нежно-салатовый оттенок, но на него
времени не оставалось. Ужас, "совсем как огуречик зелененький он был".
Волосы подколоть, чтобы не лезли в глаза, туфли на шпильках долой, она
наденет их перед выходом на сцену. Телефон... нет, в складках этой тряпицы
не спрячешь даже блоху, и вообще, нельзя сейчас думать о Митьке. Вперед,
Гришина!
Ух, показали бы ей тот, кто придумал эти узкие коридоры, к тому же
готовые завести тебя черт знает куда! Лера помчалась к цели по очередному
полутемному аппендиксу, время от времени задевая за стены. Она, и не
оглядываясь, знала - Константин Сергеевич Станиславский и компания провожают
ее укоризненными взорами. Возможно, кто-нибудь из них даже качает головой:
"Эх, Гришина, Гришина..."
Плюгавенькая тень проворно метнулась чуть ли не из-под ног Леры,
уступая дорогу, и распласталась по стене серой кляксой. Светочка Коробкина,
моль бледная... Кажется, Лера все-таки задела ее плечом, потому что моль
придушенно пискнула. Плевать... пять секунд - и шар в лузе!
Нет, перед "лузой" Лера все-таки притормозила, вдохнула-выдохнула,
чтобы справиться с чуть сбившимся дыханием, пригладила волосы и надела
туфли. Оставался совсем пустяк - перевоплотиться в бестелесного призрака,
что Лера и попыталась сделать: осторожно приоткрыла подло скрипнувшую дверь
и, пригнувшись, шмыгнула внутрь, стараясь не стучать каблуками.
С первого взгляда стало очевидно, что все ее усилия были напрасны - в
этот день закон подлости работал вовсю, и Фома решил начать как раз со сцены
с "инфузориями". Интересно, он уже успел высказаться по поводу отсутствия
одной из них? Раз так, Лера, больше не таясь, процокала на положенное место
и улыбнулась. Никому конкретно, а всем, кто сейчас на нее смотрел.
Фома, сидевший в своем излюбленном пятом ряду, оживился и радостно
вопросил:
- Ой, кто это? Неужели сама примадонна? Все-таки решили почтить своим
присутствием нас, убогих?
- Да вот, решила, - это был ответ как ответ, но Лера получила за него
ощутимый пинок пониже спины, означавший только одно - "заткнись"!
Не будь у нее отличного чувства равновесия... Лера не полетела головой
вперед, а лишь переступила своими высоченными шпильками и быстро-быстро
оглянулась на новоявленного суфлера Микаэлу Мальцеву, бросив ей
многообещающий взгляд: "Ну, Мика, погоди!" Потом снова обезоруживающе, как
ей хотелось верить, улыбнулась Фоме, то есть всему пятому ряду.