"Хорхе Каррера Андраде. Место происхождения" - читать интересную книгу автора

ледяную молитву над базальтовой книгой. Млечным паром загона пахнет
встречное стадо. По-совиному жутко плачет рог из низины. В погребах
и чуланах вязнут в узких кувшинах сливки - белые слитки - словно
круглые луны. Скоро выйдет заря, как босая монашка, на тропу
каравана. И в гранитные степи, будто спелые зерна, посыплются
звезды.
Распирает поклажу озорное веселье, и тюки, как мальчишки,
прогулявшие школу, восседают беспечно на загривке у мула. Утром мул
подкрепится мелкозвездной мукою и, послушав с вершины деревенскую
мессу, снова двинется с богом по отвесному склону, глядя чуть
виноватым и слезящимся взглядом.
На заброшенной мельнице мечутся тени: может, ведьмы на шабаш
сошлись в мукомольне? Мы подходим к забору и отчетливо слышим
заговорщицкий шепот вперемежку со смехом. У костра отдыхает
охотничье войско. Кто-то булькает флягой, кто-то чистит двустволку,
и при крике далекой и невидимой птицы все спешат осенить себя
крестным знаменьем.
Наконец и ночлег. Тишину сеновала протыкает москита необрывная
нота, паутиною сон налипает на лица, и скрипят по ступенькам шаги
привидений. Лишь под утро расплавится лунная льдина, и, разбитая
вдребезги лаем и ржаньем, упадет под забор полуночная мгла.
Но покуда не вышла, как босая монашка, голубая заря на тропу
каравана, все читает молитву над ущельями ветер, и молочные луны
стынут в узких кувшинах, и сбивается в кучу пугливое стадо, и
кричит по-совиному рог пастуха.

Песня о Черном Континенте Вечер - как яхта с парусом синим.
Птица - как якорь, впившийся в крышу. Превозмогая звездную тяжесть,
якорь взмывает выше и выше.
В море выходит синяя яхта. Сумерки смыли берега очерк. Ветер в
матроске весело правит к Африке Ночи.
Скоро проступит на горизонте Африка эта черною глыбой. Яхта на
якорь станет в зените, где серебрится лунная рыба.

Песенка про пугало Пугало - это, в общем, птицам
регулировщик.
Пугало не пускает птах в огород из рощи.
Всем на потеху клоун пляшет в саду, как в цирке.
Пляшет, покуда ливень вдруг на него не цыкнет.
Дразнят паяца птицы, манят его дороги...
Только куда уйдет он - нищий и одноногий?

Сезон ласточек


I

На ветру загудели, как зеленое пламя, птичьи крылья и листья
вперемежку с лучами.
И лазурь солнцепека опрокинула лаву, затопивши