"Федерико Андахази. Фламандский секрет" - читать интересную книгу автора

наравне с простыми каменщиками. Да, действительно, Франческо Монтерга был
неподражаем в умении передавать перспективу, а его техника построения
ракурса основывалась на секретных формулах, ревниво сберегаемых в глубинах
его библиотеки. Самый талантливый фламандский художник отдал бы все, что
имеет, чтобы познакомиться с ними, - но верно также и то, что лучшие из его
полотен выглядели блеклыми в сравнении с лучезарностью самых неудачных из
тех, что писал Дирк ван Мандер. Полутона его фламандских собратьев светились
таким реализмом, что казалось, портреты их дышат тем же воздухом, что и
люди, на них изображенные. Франческо Монтерга не мог постичь, какие
секретные компоненты, подмешанные в краски, заставляют их картины сверкать
таким неподражаемым блеском. В сердце своем он признавал, что готов отдать
правую руку, лишь бы только узнать заветную формулу. Бесчисленное количество
раз слышал Пьетро делла Кьеза, как его учитель бормочет эту фразу, и всякий
раз не мог удержаться от горькой улыбки: ведь мастер столь же часто
повторял, что Пьетро - это его правая рука.
Хуберт, прилежный ученик фламандских мастеров, был не очень-то силен в
работе с перспективой и ракурсами. Фламандец рисовал, не прибегая к
математическим подсчетам, не обращая внимания на местоположение точки схода,
которую он мог поместить на картине в любом месте. Юноша обладал даром
тонкой наблюдательности, но наброски у него получались хаотичные, смазанные,
испещренные ненужными линиями, - что приводило в ярость мастера Монтергу.
Однако когда дело доходило до работы с цветом, его эскизы, запутавшиеся в
собственных очертаниях, мало-помалу обретали относительную гармонию, которая
основывалась скорее на логике тонов и полутонов, а не на сочетании форм. В
отличие от Пьетро делла Кьеза, чей природный талант рисовальщика дополнялся
усердным систематическим обучением и чтением старых греческих математиков,
Хуберт ван дер Ханс компенсировал недостаток способностей к рисованию
врожденной интуицией цвета и по-настоящему хорошей школой его северного
учителя. Этим качествам Пьетро мог только завидовать.
Со своей стороны, Хуберт не выказывал по отношению к соученику ни
малейшего уважения. Он смеялся над его тонким голоском, маленьким ростом и
дразнил обидной кличкой La Bambina *. Маленький Пьетро краснел от гнева,
вены вздувались у него на шее, но, принимая в расчет габариты противника, он
не мог придумать ничего лучше, как забиться в угол и поплакать.
______________
* Девочка (ит.)

За день до исчезновения Пьетро делла Кьеза мастер видел, как два его
ученика о чем-то разгоряченно спорят. И он расслышал, как Хуберт, наставив
на Пьетро указательный палец, предупреждал мальчика, что тот должен хранить
какой-то "секрет", иначе пусть сам отвечает за последствия. В ответ на
расспросы мастера никто из двоих не сказал ни слова, и Франческо Монтерга
решил не придавать этому случаю значения, убежденный, что это была очередная
детская ссора, к которым он за последнее время успел привыкнуть.

VII

Беспокойные глазки Северо Сетимьо, занявшего позицию наблюдателя на
заднем плане, теперь, казалось, сосредоточились на третьем ученике Франческо
Монтерги. Джованни Динунцио родился в Борго-Сан-Сеполькро, неподалеку от