"Федерико Андахази. Фламандский секрет" - читать интересную книгу автора

естественная ревность ребенка, у которого появляется братик; но парадокс
состоял в том, что новый "братец" был двумя годами старше. Поэтому Пьетро
даже не мог утешаться ощущением превосходства, которым первенец обладает над
младшеньким. Оказалось, что "братец" на две головы выше, к тому же у него
низкий голос, уверенная манера держаться, иностранный акцент, богатые
диковинные наряды и он намного лучше Пьетро умеет работать с цветом, - все
эти качества, бесспорно, отодвигали Пьетро делла Кьеза на второй план в
глазах учителя. Юноша страдал молча. Его приводила в ужас возможность
потерять последнее, что у него оставалось: любовь учителя, С каждым днем
жизнь его все больше походила на безмолвную пытку. С другой стороны, его
преследовало ощущение, что в его родном доме поселился враг. Пьетро вырос в
мастерской Франческо Монтерги, ежечасно слушая проклятия, которыми учитель
осыпал фламандцев. Каждый раз, когда до мастера доходило известие, что
какой-нибудь флорентиец заказал картину у художников с севера, старый
художник ревел от бешенства. Кардинала Альбергати, посланника папы Мартина
Пятого, он заклеймил как предателя за то, что тот позировал Яну ван Эйку в
Брюгге. Он возненавидел и супругов Арнольфини, заказавших двойной портрет у
того же гнусного фламандца, ругательски ругал их отпрысков и призывал на их
головы позорнейшее банкротство.
Пьетро делла Кьеза было невдомек, что для Франческо Монтерги его новое
"приобретение" - это добыча, с бою взятая у неприятеля, поэтому он не мог
постичь, какими загадочными мотивами руководствовался учитель, раскрывая
самые сокровенные тайны своего искусства перед выучеником смертельного
врага. По правде говоря, дело было не только в тщеславном удовольствии, с
каким выставляют напоказ захваченный трофей, - Франческо Монтерга еще и
получал из рук отца Хуберта более чем щедрое вознаграждение.
Мастер честил последними словами все, что было связано с фламандцами.
Он расточал потоки брани на новых голландских буржуа, покровительство
которых низводило живопись до самого низкого эстетического уровня. Он
обращал внимание на скудость навыков северян при передаче перспективы, когда
все линии пересекались лишь в одной точке схода. Он высмеивал неуклюжесть
построения ракурса, которую, как он полагал, едва ли удавалось скрыть за
счет скрупулезной, но бессмысленной проработки деталей и которая подменяла
высокую духовность живописи духом бахвальства и домовитости - отличительными
чертами буржуа. С другой стороны, говорил Франческо Монтерга, этим
новоявленным меценатам не под силу скрыть своего происхождения: на их
портретах, ниже роскошных украшений, пышных одежд и драгоценностей, всякий
может заметить обувь простолюдина, который вынужден ходить пешком, а не
ездить на лошади или в паланкине, как подобает дворянину. Взять, к примеру,
картину ван Эйка: хоть и позируют супруги Арнольфини в великолепном
антураже, разодетые в шелк и меха, - все равно на ногах отца семейства
деревянные крестьянские башмаки.
Тем не менее за гневными словоизвержениями Франческо Монтерги
скрывались переживания иного рода - замешенные на цементе зависти, сбитые из
глины постыдного восхищения. Да, действительно, новые меценаты были
торговцами с замашками аристократов, но верно также и то, что благородный
покровитель флорентийца герцог Вольтерра не мог дать ему ничего, кроме
жалкой горсти дукатов, которых едва хватало, чтобы сохранить видимость
достойной жизни. Благодаря его "щедрости" старому мастеру Монтерге
приходилось участвовать в работах по перестройке старого дворца Медичи почти