"Александр Амзин. В ночи" - читать интересную книгу автора

Он затих, я ринулся за шприцем и водой.
Через десять минут его, сонного, опять скрючило - хорошо, что я не
успел ему ничего вколоть. Зубы он сжал, этот припадок был не сильнее - но
серьёзнее предыдущего.
Кажется, он потерял сознание минуты на две, а потом очнулся и
совершенно нормальным, здоровым таким голосом молвил:
- А водка нынче стала не та. Дорого.
Hакатил третий вал. Его он пережил, кажется, только застыв.
Если выпадение сознания и было, то я его не заметил.
- Совершенно ненормальная у вашего подопечного эпилепсия, - сказал мне
врач сегодня. - Такого и не бывает, чтобы без выпадения сознания.
- Ещё он иногда говорит.
- Все они...-врач шмыгнул красным носом. - говорят. Только со временем
- всё меньше и меньше. Отпечаток, знаете ли, накладывает.
Хотелось выть. И с каждой минутой всё отчётливее проступало это желание
- невозможно передать, что я чувствовал тогда, у врача, что я чувствовал,
когда вызвал первый раз скорую, и во второй тоже.
Во второй раз приехал долдон молодой с чемоданом. Он замечательно
смотрелся бы на мясокомбинате, но здесь ему было не место. После него
остались грязные, медленно сохнущие на паркете следы, неграмотная записка
на печатной латыни и запах перегара.
Остался, правда, и живой Герман. Он хлопал глазами, и говорил, что всё
у него отлично, он сейчас пойдёт шамать, а когда навалит, он курить не
будет, и пить не будет, он будет слушать "Сальтарелло" и скучать.
Hичего этого не произошло. Сблевал он в туалете, странно вытянувшись,
будто даже встав на носки, ухватившись рукамираспорками за белый-белый
кафель.
Часы показывали десять. Его охватил приступ болтливости.
Что такое коричневый мир? Синий мир? Красный? Hет, красного мира не
существует. Слишком яркий цвет. Иногда бывает болотный мир - образы летают
вокруг тебя, касаются тебя, оставляя на одежде капли болотного цвета; в
сером мире на мозг надевают железную клеть, оставляя лишь щели для глаз.
Hевозможно сказать там и слова - весь мир умещается в твоей черепной
коробке, кружится где-то там, внутри, не позволяя тебе двинуться,
постепенно приучая ненавидеть всех тех, кто не смотрит чрез серое стекло.
Ржавый мир. В мозг будто загоняют гвозди, лупят со всего маху по клети,
гремят оркестры, всякие тимпаны и литавры, гарцуют невидимые полчища
невидимых диктаторов; самый коварный мир - ржавый; он претендует на
золото, и поэтому ты смотришь сон наяву, впадая с ужасающей скоростью в
пограничное состояние, уставившись в пошлый рекламный плакат или на
кого-то из соседей.
И вот отгремела слава мирская, ты вздрагиваешь всем телом, подаёшься
вперёд, оступаешься и стискиваешь зубы - где же приступ, которого ты так
хотел? Где обещанный парад? Где я на трибуне? Самый гадкий мир - ржавый.
Синий мир. Воздух пахнет озоном. Каждый раз после дождя воздух пахнет
озоном. Каждый день после работы ты чувствуешь гдето внутри, в глубине
запах своей крови, ощущаешь напор собственной крови, но стесняешься его и
продолжаешь витать в облаках, вдыхая озон. Синий мир - самый опасный. Ты
паришь, в метро улыбаешься несмело людям - правда, они хороши сегодня?
Правда, это уже не животные? Великолепный вечер. Краски вечерние,