"Павел Амнуэль. Дорога к себе" - читать интересную книгу автора

Мерсов сидел на раскачивавшейся от малейшего движения скамье и
размышлял о том, что станет делать, когда "Вторжение в Элинор" выйдет из
печати и придется не только отвечать на недоуменные вопросы знакомых, коллег
и поклонников, но еще и писать нечто новое, соответствующее, потому что
другими станут не только чужие ожидания, но и его собственные.
Разве он сможет? Нет. Исключено. И не станет ли публикация "Элинора"
концом его литературной карьеры?
По вечерам Мерсов приезжал к Маргарите, проводил с ней час-другой будто
по обязанности, оба тяготились происходившим, понимали, что не осталось
между ними ничего, кроме физического желания, простой природной потребности,
да и это желание угасало стремительно, сменялось усталостью, и однажды
Маргарита заявила, провожая Мерсова до двери:
- Володя, может, ты не будешь больше приходить?
Он остановился на пороге, удивленно поднял брови, в груди заныло от
ощущения новых перемен. Да, ему постыла Маргарита, себе он в этом
признавался охотно и даже представлял, как скажет последнее "прости", но
почему-то не мог признать за ней права сказать "прости" первой.
- Я... - Мерсов не нашелся, что сказать. "Хорошо?" Обидится, это ясно.
А возражать не хотелось.
- Не надо, - Маргарита закрыла ему губы ладонью, развернула вокруг оси
и вытолкнула на лестничную площадку...
Три недели Мерсов, садясь за компьютер, не открывал директорию
"Романы" - отдых его затянулся, и впервые он не ощущал по этому поводу
никаких неудобств.
Варвара не звонила, и он не звонил в издательство, будто
производственный процесс его не интересовал совершенно - да так оно и было
на самом деле, в отличие от прежних лет, когда он старался "держать руку на
пульсе" и о выходе сигнального экземпляра узнавал за сутки до того, как
книга попадала на стол редактора.
Сухая пора бабьего лета закончилась в тот день, когда "Вторжение в
Элинор" появилось на прилавках книжных магазинов и на лотках у станций
метро. С раннего утра зарядил нудный осенний дождь, тучи висели над крышами,
будто придавленные собственной тяжестью, выходить из дома в такую погоду
Мерсов не собирался, лежал на диване и читал Акунина. Он дошел до момента,
когда на преступницу в романе "Левиафан" свалился тяжелый корабельный буфет
(Господи, разве может происходить такое в классическом детективе?), когда
звонок телефона оторвал его от размышлений о недопустимости слепой игры
случая в раскрытии преступления.
- Послушай, Володька, ты гений, понимаешь, это совсем новое у тебя, ну
просто класс, - забубнил в трубку голос Алексея Гнедина, бывшего коллеги по
институту, где Мерсов работал до ухода на вольные писательские хлеба. - Я на
одном дыхании прочитал. Ты слышишь, до сих пор вздохнуть не могу?
- А что, - спросил Мерсов, - книга уже в продаже?
- В продаже, - сообщил Гнедин. - Но наверняка скоро исчезнет. Раскупят.
Послушай, эта Левия - у нее есть какой-то реальный прототип? Очень она
похожа на Таньку... ну, ты ее должен помнить... Случайно не с нее списывал?
Мерсов не помнил никакой Таньки и продолжать разговор не хотел. Книга
вышла.
И что теперь?