"Павел Амнуэль. Зеленый луч" - читать интересную книгу автора

две недели - достаточно, чтобы успеть взять с мужа слово, что он никогда
больше не женится и будет вечно хранить память о своей любви.
Было это за год до начала войны, и когда началась заварушка в Европе,
сэр Эндрю записался в армию добровольцем. Может, он даже хотел, чтобы его
убили на фронте, но Бог миловал, служил Притчард в Палестине под началом
генерала Алленби, брал Иерусалим и вернулся домой в двадцатом году живой и
даже невредимый.
Семь лет после возвращения из Палестины сэр Эндрю жил бобылем, на
женщин не смотрел - может, действительно выполнял волю своей Аннеты.
Четыре года назад в Блетчли-менор появилась Элизабет. Молодая девушка
из Лондона (во всяком случае, так она говорила, и у Кервуда не было причин
сомневаться) приехала отдохнуть на пару летних месяцев, сняв с этой целью
комнату у тетушки Терезы, недавно потерявшей мужа и поэтому с удовольствием
принявшей в своем доме молодую особу. С приездом Элизабет тетушка Тереза
буквально расцвела, выглядела она в те дни моложе лет на двадцать и
говорила, что в нее вселился добрый дух, который не даст ей состариться.
Как-то во время вечернего чаепития у мистера и миссис Бредшоу произошло
то, что сделало Элизабет героиней местного фольклора и всеобщей любимицей.
Миссис Бредшоу - все это знали - с молодых лет страдала страшными мигренями,
доктор Фишер, единственный в Блетчли-менор представитель медицинского
племени, лечил ее с помощью трав и таблеток, которые выписывал из Лондона,
но всегда говорил, что мигрень не лечится, и нужно терпеть. Миссис Бредшоу
терпела, но когда приступ начался у нее в присутствии Элизабет, девушка
сказала "позвольте, я попробую вам помочь", провела ладонью у левого виска
бедной женщины, и боль прошла, как не было.
"Господи! - воскликнула миссис Бредшоу. - Да вы волшебница, дорогая
моя!"
С того вечера леди Элизабет в деревне иначе, как "волшебницей", не
называли.
На том памятном чаепитии присутствовал и сэр Эндрю Притчард, заглянул
он, по его словам, на минуту, выпил чашку чая с яблочным пирогом, не сводя
взгляда с Элизабет, а потом случилось избавление от мигрени, и сэр Эндрю
остался на весь вечер, рассказывал анекдоты и в конце концов вызвался
проводить юную леди домой, благо у него была машина, "Хьюлет-паккард" со
складывающимся верхом, а вечер действительно был хорошим, и прокатиться в
машине - разумеется, в присутствии тетушки Терезы, - было очень даже
приятно.
Через неделю Элизабет собрала свои платья в большой чемодан и
переселилась в дом сэра Эндрю, совершив, таким образом, поступок, который в
деревне не могли простить, поскольку это было вызовом общественной морали,
но, с другой стороны, вполне могли понять, ибо любовь, вспыхнувшая между
сэром Эндрю и Лиззи, видна была невооруженным глазом, а жениться сэр Эндрю
не мог никак, поскольку связан был словом, данным покойной жене. Нелепое
слово, понятно, но все-таки слово.
Возможно, отношение деревенского общества к публичному сожительству
стареющего землевладельца с молоденькой девушкой было бы более суровым (не
далее как год назад подвергли остракизму Гарри Слоуна только за то, что он
привез из Лондона на уик-энд девицу очевидно легкого поведения), но
"волшебницу" осуждать было невозможно, как невозможно осуждать летний
ветерок за то, что он поднимает юбки и ласкает женские ноги. Леди Элизабет