"Павел Амнуэль. По делам его... (фантастический детектив)" - читать интересную книгу автора

почувствовал. Правда, когда его вскрывали, все кишки оказались
растворенными.
- Спасибо, я уже завтракал, - меланхолично отозвался Репин. - С одеждой и
ножичком я еще повожусь, могли сохраниться следы горючего. Кстати, кто
будет проводить вскрытие?
- Саша Алтаев. Он сегодня дежурит.
- Я ему позвоню, - сказал Репин. - Пусть проверит содержимое желудка.

* * *

Несколько часов спустя Антон Ромашин перелистывал подписанные страницы
протокола и думал о том, что дело это, по всему видно, не перейдет в
разряд "висяков" и отчетность не попортит. Если, конечно, провести его как
несчастный случай, связанный с преступной небрежностью. Ясен перец,
наука, секретность, химия...
С одной стороны, конечно, вряд ли Митрохина кто-то из компании угостил
горючим препаратом, не имеющим ни вкуса, ни запаха. Но поскольку
внутреннее самовозгорание выглядит убедительно только в фильмах ужасов, то
самой правдоподобной версией может оказаться самая заурядная бытовуха. К
тому же, в ходе допросов выяснились любопытные обстоятельства.
К примеру, Елена Криницкая, разглядывавшая бабочку, когда рядом горела
машина, поведала на двадцатой минуте разговора, что, оказывается, вдова
погибшего никогда его не любила и замуж вышла, потому что подошел возраст,
а подходящих кандидатов рядом не оказалось. Работали Маша и Владимир в
разных отделах, познакомилась в буфете, там он ей и предложение сделал -
при множестве свидетелей.
Ну и что? Ничего, конечно, если не считать странного намека, сделанного
другим свидетелем Виктором Веденеевым.
"Маша, - сказал он, отвечая на нейтральный вроде бы вопрос о знакомых
Марии Митрохиной, - общительная женщина, иногда настолько, что..."
"Настолько - что?" - спросил, заинтересовавшись, Антон, но свидетель
замкнулся и заявил, что все это чепуха, слухи, говорить об этом он не
хочет.
Да и сам Виктор, как выяснилось, был в сложных отношениях с погибшим.
Работали они вместе третий год - сначала в одном отделе, потом Митрохин
занялся технологией взрывов в тонких пленках и перешел в лабораторию к
Езерскому, о котором Веденеев отзывался, как о гении мирового масштаба.
Ромашин механически записывал эти сведения и насторожился лишь после того,
как следующий свидетель, математик Даниил Вязников, заявил, что о
покойниках, конечно, или хорошо, или ничего, но человеком Митрохин был
весьма своеобразным. Мог, к примеру, идею украсть и потом тыкать в нос
истинному автору собственной статьей, в которой украденная идея
обсасывалась до косточек. И каково это было слушать человеку, - тому же
Вите Веденееву, к примеру, - который идею выстрадал, но доказать ничего не
мог, а равно и выступить публично против плагиатора? И более того,
вынужден был поддерживать с ним видимость дружеских отношений, потому
что...
"Потому - что?" - задал Антон вопрос, ставший, похоже, традиционным.
Но и этот свидетель замкнулся и сказал, что все это чепуха, доказать
ничего невозможно, а Виктор с Владимиром действительно дружили, вот и на