"Павел Амнуэль. По делам его... (фантастический детектив)" - читать интересную книгу автора

пикник поехали вместе, что лишний раз доказывает вздорность слухов.
- О вздорности слухов позвольте судить мне, - заявил Ромашин, на что
свидетель Вязников резонно заметил, что судить вообще-то прерогатива суда,
а следователь разве что может делать выводы, причем весьма поверхностные,
поскольку не в курсе сложных взаимоотношений в коллективе лаборатории
быстрого горения.
Ромашин долго разглядывал Вязникова, затем спросил, правда ли, что Елена
Криницкая была неравнодушна к погибшему.
- Я смотрю, вы все же в курсе... - поднял брови Вязников. - Действительно,
Лена раньше встречалась с Володей, еще до того, как он познакомился с
Машей.
Разумеется, следователь не стал посвящать Вязникова в детали своего
разговора с Криницкой. А с ее слов выходило, что Мария была в жизни
погибшего чуть ли не первой и единственной женщиной, а прежде он вел
исключительно целомудренный образ жизни, интересуясь лишь работой и
детективными романами, которые покупал в огромных количествах, а прочитав,
раздаривал знакомым.
Что ж, Криницкая вполне могла утаить от следствия факт своей интимной
связи с погибшим. И как-то подозрительно вовремя она отвлеклась на
разглядывание бабочки.
- Мария Митрохина, - сказал Ромашин, следя за реакцией собеседника, -
работает в том же институте и тоже занимается горением, так ведь?
- В институте все занимаются горением, видите ли, специфика такая.
- И о том, что ее муж состоял в связи с Криницкой, могла знать?
- Почему "могла"? - удивился Вязников. - Естественно, знала, поскольку
сама же Володю от Ленки и увела. Не вижу в этом криминала.
- Даже так! - пробормотал Ромашин, занося слова Вязникова в протокол. - А
вы сами?
- Что - я сам?
- На пикник, я так понимаю, собрались две пары, а вы поехали один.
- Ну и что? - вскинулся Вязников. - Какое это имеет отношение к делу?
- Пока никакого, - многозначительно сказал Ромашин.
Ему приятно было видеть, как у свидетеля мгновенно испарилось
снисходительное высокомерие.

Пролистав страницы протокола, Ромашин отправился в больницу. Митрохину уже
перевели в общую палату, а назавтра и вовсе собирались выписать.
Для разговора устроились в кабинете главного врача отделения. При первом
же упоминании о муже, Мария начала плакать. Ромашин дождался, пока она
успокоилась. Вопросы задавал об отношениях Митрохиной со свидетелями, и об
отношениях свидетелей друг с другом. Ну и о работе, естественно, - о том,
например, почему при нынешней системе оплаты научного труда (в газетах
писали, что ученые живут чуть ли не впроголодь) работники института не
бросают свою профессию и не уходят в коммерческие структуры.
- У нас текучести кадров почти нет, - всхлипнув, сказала Маша. - И платят
нормально, мы не филологи какие-нибудь. В прошлом году с Володей даже на
Кипре побывали...
Тут она запнулась, глаза набухли слезами, но Ромашин вовремя отвлек ее,
задав вопрос о Данииле Вязникове.
Темная лошадка. Женщины у него нет, работает в теоретическом отделе,