"Песах Амнуэль. Крутизна" - читать интересную книгу автора

не отличающейся от астаховской, вручили Кореневу в день, когда стартовал
"Экватор".
Может, Астахова просто осенило?.. Но при такой великолепной интуиции
не стоило и заниматься морфологическим анализом, рисовать длиннющие оси с
сотнями клеток.
А может, я нахожусь в плену собственной работы, собственного
интуитивного метода? Подсознательно не допускаю, что способ Астахова может
быть верен? "Морфология, - пренебрежительно думаю я. - Пробы и ошибки...
Огренич с Тюдором в голос твердили "неудачник". Это перекликалось с моим
впечатлением, и я тоже повторил "неудачник". А если нет?"
Я наугад выбирал книгофильмы, просматривал их, ставил на место.
Морфология. Перебор вариантов... Стоп! Открытие пятого уровня! Зарождение
жизни в межгалактической среде... Опять морфология. И снова - открытие.
Четвертый класс - создание молекулярного письма.
Похоже, что изредка Астахова осеняло. Примерно один раз из десяти.
Цепь догадок - она нравилась мне не больше, чем случайное включение
гравитаторов...



ПАТАНЭ

Патанэ крутил "солнце" в гимнастическом зале, и я забрался к нему под
потолок. Мы выделывали друг перед другом акробатические пируэты, тело
постепенно охватывала приятная усталость. Беседу поддерживал Патанэ:
- Час назад роботы подняли на верхотуру шпиль-излучатель! Махина,
скажу я вам! Жаль, что не видели! - кричал он.
- Жаль, - соглашался я.
- Завтра поднимем второй, поглядите обязательно!
- Непременно! - кричал я.
Патанэ соскользнул по канату на пол, задрал голову.
- Расскажите об Астахове, - попросил он. - Каким он был раньше?
Я подтянулся, спрыгнул, стал перед ним. Отдышался.
- Неделю не тренировался, - сказал я, - и вот результат.
Мы сели на пористый губчатый пол. О чем ему рассказать? Как учитель
водил нас на космодром? Или как показывал свою коллекцию научных ошибок?
- С ним, наверно, и раньше было непросто?
- Не в том смысле, о котором вы думаете, Евгений.
- Откуда вы знаете, о чем я подумал?
- О сложности отношений, естественно...
- Верно. Но для того чтобы возникли сложности, нужны отношения. А с
Астаховым мы почти и не контактировали. Он здесь десять лет робинзонил,
пять смен.
- Что значит - робинзонил? На станции люди, экипаж.
Патанэ махнул рукой.
- Люди сюда работать приезжают. Смены очень тщательно подбираются.
Между нами не может быть никаких противоречий, кроме научных. Видимся не
часто, дежурства по скользящему графику. Видите, даже тренируемся врозь,
побоксировать не с кем.
Он вскочил на ноги и меня поднял. Мы почти бежали по коридору, судя