"Павел Амнуэль. Бремя пророка" - читать интересную книгу автора

но сейчас мало кто копается в старых журналах... существует Интернет, а в
Интернете есть все... так думают.
- Но "Медицинский листок" какого-то Корнберри...
- Кранберри. Я занимаюсь проблемами памяти больше полувека, - вздохнул
Ройфе, - одно время я... неважно. Хочу сказать, милая, что у вас не должно
быть претензий к врачам, лечившим вашего друга. Все было сделано правильно:
лекарственные препараты верно совмещались с психологическими практиками и
гипнозом, что позволило Максиму быстро набрать необходимый для существования
в человеческом общежитии запас впечатлений, опыта и знаний. Вы постоянно
были с ним?
- Да. Мне разрешили... Нужно было учить его, как новорожденного.
- Он быстро обучался, верно?
- Очень! Невероятно быстро.
- Конечно, - закивал Ройфе. - Пустая память, как пустой сосуд - его
легко заполнить. Так, во всяком случае, полагают мои коллеги.
- А вы - нет?
- Милая, я старик, и, по идее, должен быть консерватором, а теория
памяти, как сосуда в мозгу, это самая консервативная теория из существующих.
На мой же взгляд... впрочем, о теориях можно поговорить потом. Вы не для
этого приехали ко мне, верно?
- Нет...
- Сейчас с Максимом все в порядке? У него прекрасная память?
- Уникальная. Гораздо лучше, чем была. Правда, он так и не вспомнил
ничего из своей прежней жизни. Мне говорили, что при фуге память обычно
возвращается через какое-то время... несколько месяцев...
- У вашего друга не было фуги, - мягко сказал Ройфе. - Забудьте об
этом. По-моему, вы уже смирились с тем, что память о прошлом к нему не
вернется.
- Это так?
- Вы об этом хотели спросить у меня? - Надя промолчала, и профессор
грустно подумал о том, что слишком часто ему приходится играть роль
последней врачебной инстанции, его почему-то считают верховным судьей в
психиатрии, а он вовсе не стремился заполучить эту должность. Он стар. По
утрам у него кружится голова, и ноги отказываются ходить. Но это неважно.
Главное - он просто устал. От всего - и от таких визитов, когда приходится
говорить "да" или "нет", хотя сам не уверен, но от него ждут определенного
ответа, как от Оракула, провозвестника судьбы. Почему он должен решать
чью-то судьбу? "Да потому, - сказал он себе, глядя в огромные, заполненные
темной тоской глаза женщины, - что ты это действительно можешь. В отличие
от..."
- Память не вернется, - сказал Ройфе спокойно, будто сообщал
посетительнице о том, что завтрашний день будет таким же жарким, как
сегодняшний. - Память не вернулась ни к Сардженту, ни к Бергман. Оба прожили
долгие жизни, Сарджент, кстати, скончался в прошлом году, ему было
восемьдесят девять, и до самой смерти у него была отличная память, он помнил
мельчайшие детали всего, что произошло с ним после... и ничего до. Об этом
не писали в медицинских журналах, почему-то никто не интересовался судьбой
Сарджента после того, как он вышел из клиники. Я переписывался одно время с
его внучатой племянницей, она-то и писала о том, какая замечательная память
стала у ее деда. Информацию о Бергман получить было труднее, но не