"Павел Амнуэль, Роман Леонидов. Суд" - читать интересную книгу автора

Большинство пленников были посланы на каменоломни в Турру, где
добывался камень для усыпальниц и храмов. Пятьдесят рабов отобрал себе
верховный сановник Фалех. Сын убитого чужеземного царя чистил горшки на
кухне, а дочь нубийского казначея верховный сановник сделал своей
наложницей.
Пленного царевича звали Ахром. Ему было двадцать лет, немногим меньше,
чем мне. Вряд ли я обратил бы внимание на этого раба, но учитель как-то
указал мне на него со словами:
- Видишь этого юношу? Какое сильное у него лицо! Став царем, он
превзошел бы всех жестокостью и коварством. Он и здесь опасен, потому что
отлично разбирается в интригах. Раоми помолчал и добавил:
- Я хочу, чтобы ты вылепил скульптуру этого человека. Я опешил - мне,
создававшему царские статуи, делать скульптуру раба? - и хотел возразить, но
учитель крепко сжал мне запястье и оказал:
- Ты сделаешь это, Минхотеп!
Я не смел ослушаться, и в тот же вечер, когда Раоми отправился на
вечерний прием, начал работу.
Ты знаешь, старик, что искусство Кемта уходит корнями во времена, когда
боги только создали мир и учили людей ремеслу. Боги передали людям правила
изображения мира, которые записаны в виде канонов "Книги Меонг". Трудно
представить, чем было бы искусство Кемта без этой книги. Каждое поколение
художников воспитывается на "Книге Меонг", и любую работу мастер начинает с
того, что вспоминает нужный канон.
Наши мастера почти никогда не рисуют чужеземцев. Кемт - вот та почва,
на которой они выросли, вот тот мир, который они могут изобразить на
папирусе или в камне. Сами художники редко задумываются над этим. "Книгу"
дали людям боги, кому придет в голову обсуждать повеления Озириса?
Подумав, я решил: если лицо нубийца не соответствует канонам, тем хуже
для нубийца.
Я принялся за работу, и в несколько дней глиняная заготовка была вчерне
вылеплена. Как требовали каноны, я разделил статую в высоту на восемьдесят
семь частей, из которых тридцать пришлись на голову, сорок три на ноги...
Вылепил лицо, ничуть не похожее на лицо нубийца, и велел привести Ахрома.
Раба привели и усадили передо мной. Ахром сидел смирно, но смотрел на меня
гордо и вызывающе. Меня бесило, что он видел мое смущение и понимал его
причину. Несколькими движениями я примял у скульптуры нос и подбородок,
постарался придать лицу более варварское выражение, не нарушая, однако,
классических пропорций, и объявил, что работа закончена.
Ахрома увели, и мне показалось, что молодой нубиец остался доволен
своим изображением... Из дворцового храма послышалось пение жрецов: фараон
приступил к вечерней молитве. Отворилась дверь, вошел Раоми. Учитель долго
смотрел на статую.
- Настало время, - сказал он наконец, - когда ты достиг такого
совершенства в своем творчестве, что в слепом поклонении магическим числам
дошел до нелепости. Даже лицо варвара, само по себе прекрасное, ты мыслишь
как жалкое подобие кемтского.
Я был поражен, услышав, что учитель называет прекрасным лицо раба, но
то, что Раоми сказал дальше, повергло меня в ужас:
- Запомни, Минхотеп, одну-единственную мудрость: нет правил, нет
канонов, все это ложь. Разве живое человеческое лицо собрано по канонам