"Павел Амнуэль, Роман Леонидов. Суд" - читать интересную книгу автора

"Книги Меонг"? Нет! И это не уродует его, но делает более прекрасным... Ты
знаешь, Минхотеп, я изъездил всю страну в поисках редких пород камня.
Однажды в каменоломне Суана обвалилась гранитная глыба, и на моих глазах
погиб молодой раб-ливиец. Видя, с каким равнодушием отнеслись к смерти его
товарищи, я склонился над юношей, чтобы он не умер в одиночестве, как пес. Я
закрыл мертвецу глаза, но не мог успокоиться. За несколько дней из обломка
той глыбы, что убила раба, я высек его лик, заставив себя забыть каноны и
пропорции "Книги Меонг". Да, я кощунствовал! И знал: если мою работу увидит
хоть один жрец, этого будет достаточно, чтобы оставить меня в Суане
навсегда... Утром я вышел из шатра, чтобы при первых лучах солнца посмотреть
на законченную работу. Я увидел старика с дряблым телом, изъеденным язвами.
Он плакал и целовал скульптуру в каменный лоб. Надсмотрщик сказал мне, что
это отец погибшего юноши. Старик бросился мне в ноги, точно я вернул ему
живого сына...
Раоми умолк. Пение жрецов доносилось все отчетливее сквозь завесу
тонких тканей. Учитель направился к двери, на пороге остановился и сказал:
- Истине нельзя научить, Минхотеп. Она рождается и умирает в душе
человека. Ее нужно открыть. И если ты хочешь постичь ее тайны, найди к ней
путь... даже если этот путь ведет к гибели.
Раоми ушел в свои покои, оставив меня в лихорадочном волнении. Я вышел
в сад, чтобы подумать над словами учителя.
Ночь была лунной, прохладной. У священного бассейна я опустился на
холодную плиту, нагнулся к воде, пытаясь разглядеть сверкающие плавники
золотых рыбок. Неожиданно брызги попали мне в лицо. Я поднял голову. Рядом
стояла Юра, дочь верховного сановника Фалеха. Заметив мое смущение, она тихо
засмеялась:
- Что ты здесь делаешь?
- Думаю, Юра.
- Вот оно что! Ты лепишь раба, а обо мне не вспоминаешь!
- Я помню о тебе, Юра. Скоро я сделаю твою статую, и она будет самой
прекрасной из всех...
В лунном свете лицо Юры показалось мне высеченным из белого мрамора, и
я решил запечатлеть ее именно такой: задумчивой, чуть улыбающейся девочкой.
Но мне не удалось тогда осуществить свой замысел, потому что утром умер
божественный Хуфу. Страна погрузилась в траур, Фалех увез Юру в свое
поместье, и я больше не встречал ее у священного бассейна, даже потом, когда
во дворце вновь наступило спокойствие, и на престол взошел молодой Джедефре.
В одну из первых недель своего правления Великий Дом призвал к себе
учителя и меня, В тронном зале собрался Большой совет. По правую руку от
фараона стоял верховный жрец, по левую - верховный сановник Фалех. У трона
толпились номархи, государственные советники, жрецы храма Ра. Но, едва мы
вошли, мне бросилось в глаза, что чуть позади Фалеха стоял Ахром и что-то
записывал в свиток папируса. Куда делось тряпье, которое он носил после
своего пленения? Он был одет, как придворный.
Мы приблизились к трону и преклонили колени. Царь царей был бледен,
казался уставшим. Он заговорил тихо, не глядя в нашу сторону:
- Вступив на трон, мы хотим, как и наши предки, оставить о себе
достойную память. Тебе, Раоми, мы предлагаем приступить к сооружению новой
усыпальницы в городе мертвых близ пирамиды нашего великого отца. Сто десять
тысяч рабов в твоей власти, мой скульптор и строитель Раоми.