"Павел Амнуэль, Роман Леонидов. Только один старт" - читать интересную книгу автора

первым дням, найти давно искомую точку опоры, или, как выразился Галанов,
деталь...

Синяя кассета

...Я не долетел до Капеллы.
Механизмы обожают логику и, когда была израсходована на разгон ровно
четверть горючего, они начали торможение. До цели оставалось три световых
месяца, а мой "Вестник" повернул к Земле... Я был в полете около года - сто
пятнадцать лет по земному времени. Программа включала такое количество
исследований, что эмоциям почти не оставалось места. Только при подлете,
когда закончился основной этап торможения, я начал принимать земные передачи
- отрывочные, искаженные расстоянием, часто непонятные. Тогда я впервые
спросил себя: кому ты отдашь свою работу, Росин? Кто эти люди, опередившие
тебя на сто пятнадцать лет?
Цикл передач специально для возвращающегося звездолета "Вестник" я
смотрел несколько раз в сутки. Мне показали звездные старты, знакомые и
незнакомые картины из жизни моего времени. Уходили в полет космонавты, люди,
с которыми я встречался, которых знал, о которых часто вспоминал в пути.
Была передача и о "Гефесте" - корабле, посланном к Гемме через семь лет
после моего отлета. На нем ушли двое - Войтов и Вилецкий. Мне сообщили, что
двусторонней связи с ними еще нет, но через несколько месяцев "Гефест"
войдет в информационную зону.
Эти слова что-то сдвинули в моем сознании. Войтова я не знал, а со
Станиславом Вилецким мы вместе учились в Воздушнокосмической академии.
Станислав стал космонавтом на третьем курсе, а до этого занимался экономикой
космических исследований, написал несколько статей и часто спорил со мной,
доказывая, что экономическая целесообразность уменьшается с дальностью
полета. Может оказаться, говорил он, что человечество дойдет до некоего
рубежа в космосе, дальше которого полеты станут принципиально невыгодными,
лишенными смысла. Интересно, сумел ли Станислав доказать свою правоту?
Теперь он возвращается, и в первый же вечер, как только мы встретимся, я
спрошу его об этом...
Передача продолжалась - шла киноповесть о конструкторе звездолетов
Лозанове, с которым я тоже был знаком. Герой картины говорил о действительно
существовавших вещах, но говорил как-то не так. Авторы фильма явно не
понимали образа мыслей Лозанова, искусственно приближали его к себе, и
Лозанов в фильме стал ученым из будущего.
Все последующие передачи отличались от первых. Это был методичный и очень
доступный показ развития науки за последнее столетие Меня, "возвращенца",
готовили к новой жизни. Но чем больше я смотрел, тем отчетливей сознавал,
что по-настоящему эту проблему возвращенцев мне предстоит решать самому.
Решать не только для себя, но и для "Гефеста" - для всех, кто еще не
вернулся.

II

Росин вернулся в капсулу, когда "Гелиос" выходил из факельного поля.
Россыпью холодных искр загорались звезды на темнеющем экране. Галанов,
приветствуя Росина, сказал: