"Андрей Амальрик. СССР и Запад в одной лодке (сборник статей)" - читать интересную книгу автора

обращая на меня внимания. Он прошел внутрь, а затем в окошечко вновь
просунулся лейтенант и сказал:
- Это наш начальник обходит посты. Хотите поговорить с ним?
Я к этому времени закончил свое сочинение и сунул в прорезь ящика.
- Ну что ж, поговорю, - сказал я, и лейтенант впустил меня.
Из вестибюля, довольно просторного, вел коридор направо, куда выходили
двери кабинетов. Тут меня начальник охраны встретил уже с радостной улыбкой,
которая по его лицу - поперек себя шире - расползлась от уха до уха. Вошли
мы в кабинет довольно большой, со столом для заседаний, видимо, начальника
приемной.
- Сотрудники ваши перед съездом нервничают, - сказал я, - начудили со
мной немного. - И вкратце пересказал ему обстоятельства задержания и
сегодняшние угрозы.
- Что-то странное вы говорите, - ответил тот, улыбаясь еще шире, - за
такие дела, как вы говорите, самим молено в тюрьму угодить. Это, вероятно,
не наши сотрудники были, а просто хулиганы.
- Чего ж хулиганам о съезде беспокоиться, - ответил я, - да они знали
хорошо, кто я. Я ведь от вас и не требую, чтобы вы тотчас признали, что это
ваши. Я не новичок: если им поручило начальство меня припугнуть, то мои
жалобы бесполезны, но если они несут отсебятину - дело другое. Если им
приказано за мной только следить, а они избить грозятся, то это уже
нарушение приказа, а за нарушение приказа необходимо строго наказать. В
России-матушке без строгости нельзя, у нас не Америка какая-нибудь.
Тут он снова заулыбался и закивал, мысль о строгости ему понравилась. Я
тут еще вспомнил историю с Александром Воронелем, которому филеры грозились
"ноги оторвать", если он от них "бегать будет", и им за это "самое большее
выговор объявят". "Сравните, то человек без ног, а то всего выговор". Опять
улыбка до ушей - сравнил: выговор или остаться без ног!
- Хорошо, хорошо, сразу же доложим начальству.
Я прошу, чтоб мне дали телефон, узнать насчет своего заявления.
Начальник, дежурный и прапорщик мнутся: вы в любом справочнике найдете. "Вот
и дайте мне из справочника, я же не Андропова телефон прошу". (Как
оказалось, впрочем, жена моя Андропову сегодня уже звонила, меня
разыскивая). Шепчутся долго и дают мне телефон.
Без четверти двенадцать я вышел на улицу. Кузнецкий мост был совершенно
пуст. Я подумал: уж не решили ли мои преследователи, что раз я зашел в КГБ,
то уже оттуда не выйду.
И только выйдя на улицу Кирова, я заметил: по одной стороне идет один,
по другой - другой. Темным переулком я выходить к Телеграфному побоялся,
пошел кружным путем через Чистые Пруды. Возле Меньшиковой башни нагнал
пожилую еврейскую пару - единственных людей в переулке - и некоторое время
шел прямо перед ними, чтоб были свидетели. Затем быстрее пошел вперед и
вошел в подъезд шестиэтажного дома, где жили Рубины. Лифт не работал, и я
поднялся на пятый этаж; пешком. Казалось, что никто не вошел за мной.
Сердце у меня сильно билось. Я нажал кнопку звонка. Никто не подходил к
двери. Я нажал еще несколько раз. Внизу стали слышны осторожные шаги: кто-то
поднимался, но остановился посредине. Я позвонил еще раз - и начал медленно
спускаться.
Навстречу мне поднимался мужчина в рабочих рукавицах, лица его я не
рассмотрел: завидев меня, он повернулся и стал спускаться. Когда я проходил