"Жоржи Амаду. Город Ильеус" - читать интересную книгу автора

рабочими, фазенды вместе с помещиками и работниками плантаций, маленькие
фермы мелких землевладельцев, автобусы вместе с пассажирами, Жульету, птиц и
мясистые, чувственные лепестки орхидей.
А голос Жоакима, дополняя его трагический жест, звучал грозно, как
пророчество:
- Это империализм. Он поглотит все...
Вечер умирал в мягких сумерках над крышей Коммерческой ассоциации, над
пышными садами, над розами, гвоздиками и фиалками. Из подъезда префектуры
вышел сеньор префект, толстый и улыбающийся, и сел в правительственную
машину, намереваясь ехать куда-то. Вечерний ветер, легкий и нежный, колыхал
желто-зеленый национальный флаг Бразилии, укрепленный на высоком шесте, на
крыше многоэтажного здания префектуры. А перед глазами поэта Сержио Моура
плыл над городом фантастический дракон, вызванный к жизни трагическим жестом
Жоакима, огромный ненасытный дракон, пролетевший над вечерним садом и
превратившийся в чёрную тучу на вечно голубом небе города какао. И эта туча
росла и росла, пока не заволокла всё - величественное здание префектуры,
красные розы в саду, роскошные особняки плантаторов, бедные рабочие кварталы
на холме, птиц на деревьях. И ползла дальше, в сторону какаовых плантаций, а
национальное знамя Бразилии тоже скрылось за тучей. Словно во власти
какой-то страшной галлюцинации, поэт ясно видел эту тучу своими зоркими
глазами, глазами провидца. Страшный дракон, чёрная туча на ясном синем
небе...
Какой-то человек быстро прошел по улице, крикнул другому, показавшемуся
у выхода на площадь:
- Кум! Сегодня ночью будет дождь! - голос его весело отозвался в
полутьме.
- Хвала богу, мы спасены!
Где-то запела птица, прощаясь с уходящим днём.

9

В ильеусских сумерках, когда в конторах спешно заканчиваются дела и
замыкаются железные двери складов какао, когда колокола церквей наперебой
звонят к вечерне, печальный голос Лолы Эспинола пел танго про вино и измены,
про муки любви. Пепе слушал, и перед его полузакрытыми глазами снова
вставали знакомые картины: предместья Буэнос-Айреса, портовые кабаки,
женщины, дрожащие от холода на предрассветных улицах, мужчины с циничной
улыбкой на лице. Ночи старых времен снова оживали в словах танго - вечные
измены, пьянство, пьянство без конца, чтоб всё забыть, душераздирающие
трагедии деклассированных, жалкие в своей нищей печали. Грязная любовь
альфонсов и сутенеров, любовь с привкусом денег, заработанных в постели;
трагедии, происходящие в залах кабаре, становящихся часто местом траура,
несмотря на объявления о том, что здесь всем продается веселье по
общедоступным ценам. Голос Лолы звенит протяжно и мягко, словно смоченный
дешевым вином, словно омытый печалью:
В эту ночь я напьюсь допьяна,
напьюсь допьяна,
чтоб всё забыть...
Полковник Фредерико Пинто беспокойно задвигался на стуле и улыбнулся
ей. Он нарочно выбрал это место: сидя здесь, можно было улыбаться,