"Жоржи Амаду. Город Ильеус" - читать интересную книгу автора

гипнотизирует Лолу.
А голос Лолы раздавался всё звонче, в то время как взгляд её переходил
с Пепе на Руи, с Руи на Фредерико, с Фредерико опять на Пепе. И в каждом из
трех мужчин этот взгляд вызывал одни и те же чувства и мысли. Пепе знал, что
эти печальные песни Буэнос-Айреса она поет для него, Руи Дантас думал, что к
нему обращены эти грустные нежные слова, а полковник считал, что это его
призывает она к любви своей песней на чужом языке.
Но Лола поёт только для себя, поёт о том единственном, чего ей хочется
сегодня, этой ночью, сейчас:
В эту ночь я напьюсь допьяна,
напьюсь допьяна,
чтоб все забыть...
Эта жизнь - скучная и грязная. Только пить, пить без конца, целыми
бутылками, пока не упадешь в изнеможении, чтоб больше не думать, чтоб забыть
всё, всё, всё. Пепе избил бы её, если б она сказала ему, о чём думает,
Фредерико подарил бы ей кольцо, ожерелье, браслет или что-нибудь в этом
роде, а Руи предложил бы выйти за него замуж. И всё это не имеет никакого
смысла. Пусто и грустно, ничего этого ей не надо. Только пить, пить, чтоб ни
о чём не думать. Пить до тех пор, пока не упадешь и не уснешь, пока не
забудешь обо всём на свете. Её голос звенит всё громче, а взгляд переходит с
Пепе на Фредерико, с Фредерико на Руи, с Руи опять на Пепе. Это не песня, а
рыданье, хотя никто не понимает этого:
...чтоб всё забыть...
Она бесконечно устала.

10

Жульета Зуде тоже очень устала. Кровавые полосы заката над морем словно
давят на душу. Что это с ней? Болезнь какая-то... Словно всё тело нарывает,
все мускулы и нервы порвались как будто. Усталость. От всего и от всех. Она
подошла к окну и села на подоконник. По улице прошел какой-то мужчина и
нескромно посмотрел на её голую коленку, высунувшуюся из окна: платье
задралось. Жульета оправила платье, сняла ногу с подоконника и даже не
улыбнулась. Незнакомец отошёл. В другой раз это, наверно, позабавило бы
её... Пятна крови там и сям упали на темное, зеленое море. Тишина на
пустынном побережье. Неподалеку мальчишки играют в футбол. Беспризорники.
Жульета несколько минут наблюдает за ними: и как они не устанут целый день в
футбол играть? С утра они уже на пляже со своим тряпичным мячом, весело
кричат, лукавые глаза сияют. Сейчас уже вечер, а они всё играют. Бегают,
кричат и смеются. "Какие счастливые", - подумала Жульета.
И почему она сегодня целый вечер смотрит на это море, словно
выпачканное кровью? Похоже на чью-то картину. Жульета вспомнила картины на
выставке в Рио-де-Жанейро. Но это было что-то неподвижное, искусственное и
не нагоняло тоску, а вот настоящие сумерки почему-то нагоняют тоску. Жены
друзей, образованные женщины из Рио приходили в восторг от каждой картины на
выставке ("Посмотрите, как великолепно написаны сумерки!"), а она молчала:
картины совершенно её не трогали. Она думала о том, что вечером встретится с
Отавио в казино. Но теперь это умирающее солнце, окрашивающее кровью морские
волны, эта тишина пустынного, погруженного в темноту побережья давят ей на
сердце. Устало потягиваясь и зевая, Жульета сошла с подоконника.