"Жоржи Амаду. Свет в туннеле (Подполье свободы, ч.2) ("Каменная стена" #1) " - читать интересную книгу автора

жена не имеет к этому никакого отношения; когда она выходила за меня замуж,
ей даже не было известно, что я коммунист. То, что вы с ней делаете, -
преступление, которому нет названия. Придет день - и вы за все заплатите. -
Зе-Педро удалось сказать это, несмотря на страшную боль.
Баррос опять рассмеялся.
- На этот раз мы с вами покончим. - Он взял со стола газету. -
Взгляните, вот заявление начальника полиции Рио: через шесть месяцев от
Коммунистической партии Бразилии не останется и воспоминания...
- Другие уже говорили то же самое.
- Но теперь у нас Новое государство. Вам негде кричать, некому
жаловаться. Это не то, что раньше, когда были депутаты, произносившие речи;
были газеты, подвергавшие нас критике и взывавшие к сердобольным душам.
Теперь положение изменилось. И не только здесь... Теперь Гитлер задаст
России трепку, покажет Сталину, что такое сила нацизма. С коммунизмом будет
покончено во всем мире. Перед вами нет никаких перспектив.
- Это то, чего вам хочется. Но между желанием и действительностью -
очень большое расстояние.
- Действительность заключается в том, что вы и очень многие другие
арестованы. В несколько дней будет покончено с забастовочным движением...
Какая польза молчать, упорствовать, отдавать свою жену нашим парням, точно
она какая-нибудь потаскуха? Глупо. Если бы у вас еще было хоть какое-нибудь
будущее, какая-нибудь перспектива, как вы уверяете, тогда еще куда ни шло...
Но ведь это простое упрямство, глупость. Я велел вас привести, чтобы
спокойно поговорить с вами, дать вам возможность...
- Увольте от вашей любезности. - Казалось, после того как Зе-Педро
узнал, каким поруганиям подверглась его жена, он больше не чувствовал
физического страдания. - Если вы велели привести меня только для этого, то
понапрасну теряете время...
Баррос, сделав вид, что он не слышал резких слов арестованного,
продолжал говорить:
- Молодцы мне рассказывали, что ваша жена не может прийти в себя после
вчерашней шутки. Не знаю, что с ней станется, если они будут продолжать
утешать ее и сегодня ночью... Может быть, тогда она привыкнет, а? И кончит
тем, что станет проституткой.
Зе-Педро сжал распухшие руки, вонзая ногти в мясо. Баррос замолчал,
дожидаясь, как коммунист будет реагировать: не произнесет ли ожидаемых слов
о капитуляции. Но Зе-Педро даже не взглянул на него, а продолжал сидеть на
стуле, как каменный. Баррос встал.
- Вы все негодяи!.. Негодяи!.. Ничего не стоите, и все, что с вами
делают, еще мало. Для вас семья и домашний очаг - пустые слова. Вас никак не
трогает, что вашу жену обесчестили, что ее насилует всякий, кому только
вздумается... Все это вас оставляет равнодушным. И после этого вы,
коммунисты, еще смеете утверждать, что вы достойные, честные люди, желающие
блага всему человечеству?.. Вы бандиты, у вас нет никаких человеческих
чувств.
Зе-Педро ответил:
- В устах полицейского это звучит похвалой. Усвойте раз и навсегда: от
меня ничего не добьетесь, как бы ни старались. И если меня привели только
для этого, скорее отошлите назад; чем реже я вас вижу, тем для меня лучше...
Баррос приблизился к нему на два шага и занес руку. Но сдержался, не