"Жоржи Амаду. Свет в туннеле (Подполье свободы, ч.2) ("Каменная стена" #1) " - читать интересную книгу автора

ударил его по лицу, а предупредил:
- Подумайте. Хорошенько подумайте... Сегодня мы не остановимся на таких
детских забавах, какими занимались вчера. Сегодня мы покажем вам, что у нас
припасено для коммунистов. Вам всем, а также и вашей жене. - Он затянулся
сигарой и выпустил клуб дыма. - Не забывайте, что и ребенок у нас...
- Ребенок? - выкрикнул Зе-Педро. - Вы и на это способны?..
- Вы еще не представляете себе, на что способен Баррос, когда он
рассердится. А я уже начинаю сердиться...
Зе-Педро показалось, будто чья-то тяжелая и жестокая рука сжала его
сердце. Когда его арестовывали, он надеялся, что они, по крайней мере,
пощадят ребенка. Но надеяться ему было не на что. Разве это не та же
полиция, которая выдала Ольгу Бенарио Престес, беременную, нацистам? Не та
полиция, что кастрировала арестованных, вырезала ножами груди жене Бергера,
чудовищными пытками свела с ума ее мужа - немецкого антифашиста?
Держась за стул, он с трудом поднялся.
- Я могу идти?
- Хорошенько подумайте, чтобы потом не жаловаться, что я вас
своевременно не предупредил. Если вы любите своего сына...
- Вы тоже подумайте прежде чем поднимать руку на ребенка. Сегодня вы -
полиция и власть. Но завтра народ потребует у вас отчета... Подумайте и вы.
- Народ... - засмеялся Баррос. - Кроме всего прочего, вы, оказывается,
еще и дураки... Если вы рассчитываете на народ, я могу спать спокойно. - Он
обратился к полицейскому: - Уведите его...
В коридоре Зе-Педро заметил сидевшую на стуле нарядно одетую жену
Оисеро д'Алмейды. По-видимому, она дожидалась, чтобы ее принял Баррос.
Значит, писатель тоже арестован. Вдруг взгляд женщины упал на Зе-Педро,
которого она знала в лицо, - он бывал у ее мужа. Ее глаза застыли от ужаса
при виде этого изуродованного человека. Она даже приподнялась со стула.
Полицейские подхватили арестованного под руки и поспешно увели. Супруга
Сисеро д'Алмейды едва слышно пробормотала:
- Боже мой, какой ужас!..

6

Это почти неузнаваемое лицо, эти распухшие руки по-прежнему стояли
перед глазами Габи д'Алмейда. Она видела их отраженными на стеклах такси, на
мостовой, и это заставляло ее содрогаться.
Она была потрясена, испытывала тошноту. Вся атмосфера полицейского
управления показалась ей отвратительной: смеющиеся и отпускающие шутки
следователи, темные мрачные комнаты, неискренняя любезность инспектора
охраны политического и социального порядка, к которому она явилась с
рекомендательным письмом, подписанным Коста-Вале. И этот коммунист, которого
волокли по коридору, - его несомненно пытали, - сам он почти не мог
передвигаться... Сисеро не раз говорил ей, что в полиции происходят подобные
вещи, но она, говоря по правде, не верила ему. Думала, что муж в своей
политической тенденциозности преувеличивает.
Выйдя из полицейского управления, она протелефонировала Мариэте Вале,
сказав, что ей необходимо с ней переговорить. Именно Мариэта добыла ей
рекомендательное письмо от Коста-Вале и, вручая его, сказала:
- Сисеро совсем сошел с ума с этим коммунизмом. Порядочный человек, из