"Жоржи Амаду. Свет в туннеле (Подполье свободы, ч.2) ("Каменная стена" #1) " - читать интересную книгу автора

- Одну минутку, Шопел. Мы явились сюда, Сисеро и я, чтобы поставить в
известность Эрмеса и всех вас о том, что творится в полиции, здесь и в
Сан-Пауло. Арестованных подвергают самым бесчеловечным мучениям, какие
только можно придумать. Мы считаем, надо что-то предпринять.
- Безусловно... - поддержал один из присутствующих.
- Что? Что предпринять? - обеспокоенно спросил Шопел. - Я надеюсь, вы
не пришли просить у Эрмеса его подписи под протестом...
- Мы думали, - заговорил Сисеро, - об обращении Эрмеса к Жетулио.
Эрмес - человек, пользующийся всеобщей любовью и уважением самого Жетулио.
Его слово имеет вес и авторитет. Если вы отправитесь к Жетулио, - обратился
он к социологу, - и изложите ему дело, не в политической плоскости, а в
чисто человеческой, весьма возможно, что он прикажет прекратить пытки.
Жетулио не останется безучастным к заступничеству крупного деятеля культуры.
Шопел со вздохом облегчения поспешил поддержать эту идею:
- Я тоже думаю... Вмешательство Эрмеса... Возможно... Жетулио его очень
уважает...
Социолог бросил на него укоризненный взгляд, но поэт уже спешил
распрощаться.
- Ну, я пойду; у меня свидание с Паулиньо, я и так опаздываю. Но вы,
господа, можете рассчитывать на мою полную моральную солидарность... - И он
ушел, прежде чем у него успели попросить чего-нибудь большего, чем моральная
солидарность.
Эрмес Резенде в задумчивости рассматривал носки своих ботинок.
- Я очень благодарен за доверие, - проговорил он наконец, - но мне
кажется, вы преувеличиваете мой престиж. - Он прямо взглянул в глаза Сисеро
и Маркосу. - Пожалуй, я человек, наименее подходящий для такого дела.
- Почему?
- Всем известны мои левые убеждения. Находятся даже люди, обвиняющие
меня в коммунизме. Полиция, во всяком случае, считает меня коммунистом.
- Но ведь Жетулио вас так уважает...
- Наши отношения - чисто личного характера. И сейчас как раз наименее
подходящий момент: я только что отказался от поста, который он мне
предлагал; не захотел связывать себя с его правительством.
- Это только придало бы силы вашему обращению, - возразил Сисеро. -
Ведь Жетулио в знак уважения предложил вам крупный пост, и вы его отвергли.
Но зато вы его просите о прекращении пыток арестованных...
Маркос де Соуза поддержал:
- Именно, именно. Это облекает вас еще большим моральным авторитетом.
Эрмес Резенде отрицательно покачал головой.
- Нет. Не могу. Я чувствую, что у меня нет никакого морального права
просить Жетулио о чем бы то ни было. Просить его и принимать от него. Вам
хорошо известно: я являюсь другом людей, преследуемых "новым государством" и
находящихся в изгнании. Я не могу морально... Очень жаль...
Маркос де Соуза рассердился. Он возлагал на Эрмеса Резенде много
надежд, питал много иллюзий. Однажды в разговоре с Руйво, когда тот,
больной, лежал у него в доме, он горячо защищал социолога, о котором Руйво
отозвался, как об "интеллигенте, типичном защитнике латифундий". И теперь,
когда Эрмес уклонился от выполнения этой просьбы, он почувствовал себя
словно обманутым им; ему казалось, что он вновь слышит иронические слова
Руйво: "Классовые заблуждения, мой дорогой, классовые заблуждения..."