"Жоржи Амаду. Свет в туннеле (Подполье свободы, ч.2) ("Каменная стена" #1) " - читать интересную книгу автора

Шопел первый заметил входивших. Он перебил рассуждения Эрмеса
восторженным восклицанием:
- Дети мои, смотрите! Паулистские литература и искусство переступили
этот знаменитый порог. Привет тебе, Сан-Пауло, увенчанный славой! - И,
отделившись от группы, он поспешил с распростертыми объятиями навстречу
Сисеро. В избытке показной нежности прижал к его груди свою жирную
физиономию. - Я знал от Габи о твоих недавних тюремных приключениях. Мы
сделали - я и Паулиньо - все от нас зависевшее, чтобы освободить тебя от
кандалов!..
Он оставил Сисеро, чтобы броситься на шею Маркоса.
- Привет тебе, великий созидатель небоскребов, гордость бразильской
архитектуры! Ты находишься в Рио, а между тем тебя никто не видит и не
слышит и, чтобы с тобою встретиться, приходится искать тебя у комендадора
Фариа. На какой планете ты скрываешься? Злые языки твердят о великой
романтической любви...
Маркос с трудом высвободился из его объятий и протянул руку Эрмесу,
только что дружески обнявшему Сисеро.
- Ну, как Европа?
- В упадке, Маркос, в упадке... С одной стороны - нацистская Германия,
с другой - выдохшиеся Франция и Англия...
Он тотчас заговорил о статье в одном парижском специальном журнале,
посвященной построенным Маркосом зданиям, - она была снабжена фотографиями,
очень хвалебная статья. Затем он снова повернулся к Сисеро и сказал ему
несколько слов об этих "нелепых арестах", об этой "атмосфере неуверенности в
собственной безопасности, в которой приходится жить всей бразильской
интеллигенции". Остальные собеседники тоже поспешили потоком сердечных слов
выразить свое сочувствие Сисеро. Послышалась критика по адресу "нового
государства", осуждалась полиция. Сисеро и Маркос сначала собирались
поговорить с одним лишь Эрмесом и объяснить, зачем они к нему обращаются. Но
атмосфера была настолько сердечной и сочувственной, что Сисеро решил
говорить при всех. Он начал с описания жестокости сан-пауловской полиции,
пыток, которым подвергались арестованные рабочие; рассказал про Карлоса и
Зе-Педро, про подлое надругательство над Жозефой. В наступившем молчании
голос Сисеро, описывавшего все эти ужасы, звучал убежденно и непререкаемо.
- Какие чудовища! - воскликнул романист Флавио Моура.
- Настоящее гестапо... - заметил молодой автор, чья первая книга только
что вышла из печати.
Эрмес Резенде внимательно слушал и неодобрительно покачивал головой.
Когда Сисеро кончил, социолог заговорил, обращаясь к потрясенным слушателям:
- В Португалии происходит то же самое... И даже еще хуже: полиция
Салазара заставляет арестованных коммунистов каждый день присутствовать на
католической мессе. Представляете себе?..
Это сообщение вызвало смех. Тяжелое впечатление, произведенное
рассказом Сисеро, быстро рассеялось от слов социолога. Все как будто
заторопились переменить тему, постараться забыть страшные сцены,
нарисованные Сисеро, заговорить о чем-нибудь менее трагическом. Шопел
спросил в связи с упоминанием о мессе, известна ли последняя шутка Жетулио -
преуморительная история с кардиналом. Но прежде чем он успел начать рассказ,
Маркос де Соуза предупредил его: