"Сергей Алхутов. Возвращение Заратустры " - читать интересную книгу автора

прощает тот, кто не знает лучшего, и говорящий: я тебя прощаю - говорит: ты
сделал зло.
Воистину, простить значит упростить! Ибо как же просто становится жить,
когда в мире есть зло! И прощать во все времена было проще, чем понимать.
Итак иди и пойми брата твоего и пойми до семижды семидесяти раз, и
благо тебе, если всякий раз поймёшь ты в нём нечто новое. Впрочем, пойми и
врага".
Так говорил Заратустра.

О цели и конце жизни

"Я, как всякая жизнь и живая душа, есмь лишь движения и обратные связи.
Кружево связей, вяжущих друг друга и самоё себя, кружево движений, самоё
себя и друг друга движущих и всякую излучину их делающих всё более кривой и
лукавой - вот что есмь я.
О, если бы я мог быть как камень, что есть белый цветом и прямой
углами! - тогда бы я был. Но меня нет, как нет и всякого, кто не сделался
ещё надгробием самому себе, как нет ни его, ни её, ни тебя. Воистину, мы
суть движения и связи и кривизна.
Всякое из нас, сущее как движение и связь и кривизна, некогда
остановится и развяжется и выпрямится. Имя этому: смерть.
Но смерть ждёт и всякую каплю дождя, взрастившую себя вокруг пылинки и
низринувшую себя из тучи к тучной земле и водам её - и даже к морю. Много ли
в том беды? - ведь капля рождается ещё и ещё!
О, если бы я мог быть как капля, как капля, что точит и камень! Ибо не
сказано: точат, но: точит. Если бы я мог быть как капля, что есть одна во
всём и всяком дожде и рождается вновь и вновь тысячами и тысячами! - тогда
бы я был. Но меня нет, как нет и всякого, кто единожды родился и единожды
умрёт и не сделался ещё бесконечным повтором самого себя. Воистину мы суть
неповторимые - что нам все движения и связи и кривизна жизни, когда они
уйдут вместе с нами навсегда?
Нет ли однако и в нас некой капли, что повторяла бы самоё себя и стала
бы тем самым одна во всей и всякой жизни и живой душе?
Есть! - более того, целое море, и имя этому морю: род. Иные называют
его кровью, иные же семенем, и были такие, что дали ему имя зародышевой
плазмы.
Род есть древнейшее, и всякая капля и всякий ген его вечен. Вот, есть
во мне вещество и салат, что бежит само по своим зубцам и зазубринам, отчего
мышца моя сокращается. Не то же ли вещество и амёбу в микроскопе заставляет
плясать её ложноножками? Да - и капля и ген им един.
Итак, в роду всякого Заратустры достаточно амёб и крыс и лобковых вшей.
И Заратустра, как вошь и амёба, умрёт и приложится к народу своему, и
не станет его ещё больше, чем нет его сейчас. Но капля сия малая, что была и
в нём, есть от века и пребудет вовеки. Равно и всякая другая; так будет,
если сами мы сего не сломаем.
Итак, мне ли скорбеть о себе самом? - ведь меня нет! Но о каплях ли
рода моего скорбеть мне? - ведь они пребудут, если продолжу род мой. И не я
хочу продолжения рода, но сам род и капли его хотят продолжения - через и
сквозь меня!
Воистину Заратустра есть то, что должно преодолеть. Впрочем. О каком