"А.Я.Альтшуллер. Пять рассказов о знаменитых актерах (Дуэты, сотворчество, содружество) " - читать интересную книгу автора

"Век наш - по преимуществу исторический век, - писал Белинский.
Историческое созерцание могущественно и неотразимо проникло собою все сферы
современного сознания. История сделалась теперь как бы общим основанием и
единственным условием всякого живого знания, без нее стало невозможно
постижение ни искусства, ни философии. Мало того: само искусство теперь
сделалось по преимуществу историческим" [32].
То было время осознания исторического процесса, судеб человеческих,
цивилизации вообще, пути России в частности. Русский репертуар второй
четверти XIX века насыщен историческими сюжетами. Исторические фигуры на
сцене, острый интерес к истории в зрительном зале.
Каратыгин и Мартынов встречались в пьесах, трактующих события прошлого,
в центре которых стояла примечательная личность. Случались спектакли, где
они играли оба, но у героев не было общих сцен. Однако часто их герои по
ходу действия вступали в диалог, причем их отношения таили в себе остроту,
драматизм и конфликт.
Драма И. Н. Скобелева из времен Отечественной войны "Кремнев, русский
солдат" (1839). Автор пьесы генерал от инфантерии Скобелев был заметной
фигурой в столице. Боевой офицер, он отличился на Бородинском поле, был
тяжело ранен, стал генерал-полицмейстером, писал доносы, в том числе на
Пушкина, а в 1839 году был назначен комендантом Петропавловской крепости.
Это он, по словам А. И. Герцена, "говорил шутя Белинскому, встречаясь на
Невском проспекте: "Когда же к нам? У меня совсем готов тепленький каземат,
так для вас его и берегу" [33]. Так и затерялся бы он в русской истории,
этот славный герой войны и бесславный полицейский, если бы не его страсть к
сочинительству. Он воспылал любовью к писанию, стал публиковать рассказы и
пьесы, подписывая их псевдонимом "Русский инвалид". Исправлял и редактировал
его сочинения Н. И. Греч. Как ни странно, но этот не очень грамотный ветеран
и хранитель устоев превратился в писателя. На представлениях "Кремнева,
русского солдата" он появлялся в директорской ложе и горделиво раскланивался
с публикой.
Этот псевдопатриотический выспренный спектакль пользовался успехом (в
сезоне 1839/40 года его показывали восемнадцать раз): публику привлекала
воссозданная в театре эпоха борьбы с Наполеоном, военная атмосфера,
солдатские прибаутки и т. д. Но он выявил и художественный разнобой, наличие
несовместимых творческих тенденций.
Мартынов играл роль Васильича, отставного канцелярского служащего, ныне
управителя в помещичьем доме. Дали ему эту роль по инерции, как очередную
роль подневольного человека, а получилось так, что он своим участием
обнаружил ходульность пьесы. Ничем не примечательный Васильич был наделен
Мартыновым живым человеческим характером. Этого не смог сделать Каратыгин,
выступавший в роли полковника, который лишь произносил монологи, вроде
следующего: "Светлое русское небо заслонилось облаками {...} лютые заморские
враги, как голодные волки, ворвались в святые пределы православной России.
{...} Это бедствие для испытания христианского терпения и для познания любви
нашей к Богу и помазаннику его Великому Государю. {...} Пропадет супостат!"
Мартынов, игравший Васильича в духе "натуральной школы", и Каратыгин,
декламировавший монологи в старой манере, представляли крайние полюса.
Если в "Кремневе, русском солдате" Каратыгин и Мартынов не только не
составляли дуэта, а были художественно разобщены, то, выступая вместе в
исторической драме Н. Полевого "Елена Глинская" (1842), они пусть в одной