"Генрих Альтов. Клиника "Сапсан"" - читать интересную книгу автора

физически, но сохраните то, что есть в вашей памяти теперь. В оптимальном
случае консолидация продлится месяца два-три. И вот тут многое зависит от
вас. От дисциплины ума. Именно поэтому испытателем должен быть ученый.
Важен исходный объем знаний и умение потом, в процессе консолидации,
отобрать и закрепить в памяти то, что нужно. Вам самому придется решать,
что нужно "перезапомнить". И потом вести объективный самоконтроль и
самоанализ. При удаче мы получим максимальную информацию, это заменит
целую серию экспериментов.
Витовский заметно волновался.
- В спешке легко натворить бог знает что! - продолжал он. - Я хочу,
чтобы вы поняли нас до конца. Методика омоложения может быть, в частности,
использована и для лечения рака. Да, да, это так, и это удваивает
сложность ситуации. Бездействуют готовые и надежные лечебные средства...
Это ужасно! Нужно спешить... и нельзя спешить. В биологии как нигде велика
опасность оказаться в положении ученика чародея...


Я только что писал о химотронах, боялся забыть появившуюся идею.
Чепуха, сущая чепуха! Главное - не забыть того, что я увидел (и, надеюсь,
в какой-то мере воспринял) у Витовского и Панарина.
Нужно сохранить в памяти органически присущую Панарину способность
думать, не лавируя и не прищуриваясь. И неотделимое от Витовского
понимание высокой ответственности ученого. "Хирургу, оперирующему на
сердце человека, - сказал как-то Витовский, - следовало бы засчитывать
часы операции за месяцы службы. Операционное поле науки еще сложнее.
Сердце человечества..."


Вероятно, я много работал этот месяц. Я говорю "вероятно", ибо
интересная работа трудно поддается измерению. И еще - я успевал сделать до
обидного мало по сравнению с Панариным. Девять его памятей (может быть,
сказать - дополнительных памятей?), не мешая друг другу, "переваривали"
информацию, полученную на ежедневных четырехчасовых сеансах. ВВ мог,
разговаривая со мной, одновременно думать над девятью разными проблемами.
К этому трудно привыкнуть. Я часто проверял Панарина, давал ему задачи,
просил что-нибудь вычислить, перевести. Не прерывая обычной своей работы,
Панарин почти молниеносно выполнял мои задания.
Объем второй памяти меньше, чем первой, а третьей - меньше, чем второй,
и т.д. Зато соответственно возрастает быстродействие, скорость
мыслительных операций. Будь у Панарина двенадцатая память (проклятая
терминология!), он мог бы состязаться с вычислительной машиной.
Как ни странно, Панарин относится к своим возможностям довольно
спокойно и даже с легким оттенком скепсиса. Мне же сосуществование памятей
кажется великим достижением науки. Быть может, самым многообещающим за всю
ее историю. Фронт знаний быстро расширяется, а специализация заставляет
сужать работу и угол видения; теперь это трагическое противоречие удается
снять. У человека хватит сил и на самое широкое освоение науки, и на
искусство, и на жизнь, куда более многообразную, чем жизнь Леонардо...
Простой расчет.
Человек воспринимает не более 25 битов информации в секунду. За 80 лет