"Генрих Альтов. Клиника "Сапсан"" - читать интересную книгу автора

Я написал эту фразу и подумал: нет, все будет неожиданным. Как я
появлюсь у себя в лаборатории? Отсюда, из клиники, я говорил со своими
ребятами почти каждый день. Это, в сущности, и решило вопрос о моем
участии в эксперименте. Они смогут работать без меня. Открытие
одновременно грустное и приятное. Мне казалось, я собрал коллектив и без
меня он распадется. Но собранный коллектив - я это увидел - устойчив и
способен к самостоятельному развитию.
Без меня в лаборатории повернули исследования. Поворот пока едва
ощутим, они думают, что продолжают мою линию. Но это уже первые признаки
нового - не моего - исследовательского почерка.
Для них я сейчас командирован академией на восемь месяцев. Судя по
всему, они решили, что это связано с космосом. Что ж, пусть думают так.
Пройдет полгода, я появлюсь в лаборатории... Быть может, в качестве
младшего научного сотрудника. Появлюсь, чтобы начать все заново и за
десять лет сделать вдвое, втрое больше, чем раньше.
В этом я вижу свою главную задачу.


Панарин придет через одиннадцать минут. Сейчас он во дворе, возится со
своими черепахами. Даже сегодня.
Идея типично панаринская. Как утверждает ВВ, она подсказана ему
_седьмой_ памятью. "Правда, - сказал он, - пятая память считает, что это
бредок. Но мне лично нравится логика идеи".
На первый взгляд действительно все просто. Раздражая электрическими
импульсами определенные участки мозга, удается оживить забытое, создать
полную зрительную и слуховую иллюзию прошлого. Это знали давно. Знали и
другое: то, что видит птица или рыба, можно методом биотокового резонанса
передать человеку. Изюминка панаринской идеи в том, чтобы "транслировать"
человеку зрительную память долгоживущих животных. Панарин отобрал
трехсотлетних черепах и пытается заставить их вспомнить то, что они видели
за свою долгую жизнь...
Пока из этого ровным счетом ничего не получается. Но ВВ настойчив. Он и
сегодня, "подключившись" к очередной черепахе, перебирает бесконечные
комбинации импульсов.
А вот что сейчас делает Витовский, я не знаю. Вряд ли он в лаборатории.
Там все готово со вчерашнего дня. О чем думает в эти минуты Витовский?
Быть может, он, сняв очки, смотрит на тундру, на небо?
Я видел мир гиперзрением всего лишь несколько минут. Но это врезалось в
память навечно. Не верю, что это можно забыть.
Ошеломляет уже сам момент перехода. Такое впечатление было бы у
человека, уткнувшегося носом в допотопный телевизор, если бы маленький
экран внезапно превратился в огромную стереопанораму современного
объемного и цветного кино.
Угол зрения резко увеличился, и все, что я увидел через это распахнутое
в мир окно, было ясным до мельчайшего штриха, до тончайших цветовых
оттенков. Как будто кто-то протер запылившуюся картину, вынес ее из
полутемного подвала, установил в светлом зале - и вспыхнули, заиграли
живые краски.
С крыши клиники я видел далекое озерцо: сквозь хрустальной чистоты воду
можно было различить каждую трещину каменистого дна. В небе, в солнечном