"Ал.Алтаев (Маргарита Ямщикова). Гроза на Москве " - читать интересную книгу автора

слезки, Ваня, утри!
Колымага закачалась; лошади дернули и увезли царицу от брата царя,
князя Юрия Васильевича.
Народ густою толпою повалил с паперти. Громче запели Лазаря убогие...
Солнце красным шаром вставало над Москвою; туман еще не успел
рассеяться, и в тумане солнце казалось тусклым пятном; от него расходились
холодные, негреющие и такие же тусклые лучи. Снег скрипел под ногами; в
густой толпе, валившей на площадь, виднелись праздничные цветные шубки
боярынь и боярышень; мелькали бобровые, собольи и куньи опушки их шапочек;
переливались на зимнем солнце яркие одежды именитых бояр среди сермяжных
кафтанов, полушубков и лохмотьев простого народа, и казалось, будто на
белом блестящем снегу кто-то раскинул разноцветные диковинные цветы.
Было воскресенье. Звонили колокола собора Михаила Архангела; им
отзывался башенный бой фроловских часов, а вслед за ними залились
немолчным веселым звоном колокола множества московских церквей, и вся
Москва загудела тысячами серебряных голосов... А снег горел, искрился и
хрустел под ногами. Мороз крепчал. И в красноватом свете зимнего солнца
купола церквей, вышки расписных теремов горели как жар.
Князь Юрий Васильевич, брат царя, замешкался на паперти. Он любил сам
раздавать милостыню; на Москве среди народа шла за ним кличка "Божий
человек". И в самом деле выражением своих голубых глаз он был похож на
юродивого Ивана, по прозванью Большой Колпак, ходившего зиму и лето в
посконной рубахе, с веригами, босиком, в большом валяном колпаке.
Иван Большой Колпак сидел на паперти, поджав ноги и выставив
деревянную чашку для подаяния.
- Братец, братец, - закричал юродивый, - а ты меня и заприметил?
Хорош! Положи в чашечку копеечку!
Князь Юрий бросил в чашечку блаженного копеечку.
- Люблю тебя, братец; ты - мой! Ты убогий! А того боюсь...
- Кого боишься, Ваня?
- Того, что проткнет жезлом нечестивых, а заденет и бедных, сирых,
убогих... святых мучеников... жезлом проткнет, до пупа земли дойдет...
- Про кого говоришь ты?
Большой Колпак закачался и жалобно заплакал, причитая, как причитают
бабы:

Идет Божья гроза...
Горят небеса...
Огнем лютым...
Точатся ножи,
Всякий час должи...
Господи Боже, час судный идет,
На земле кровяная роса сочится,
На царском дворе булатный меч точится,
Быть беде! Быть беде!

В толпе возле паперти пошел гул. Бабы стонали:
- Ахти, Господи! Быть светопреставлению! Божий человек беду чует. И
солнышко ноне красное!
- То руда*, - сказал блаженный, указывая на небо. - Небушко Господне