"Борис Александрович Алмазов. Считаю до трех (Повесть) " - читать интересную книгу автора - Папа! - закричал Кусков.
- Чего тебе? - Отец отпустил Сяву, и тот как мешок рухнул в кресло у столика. "Как ты мог!" - чуть не сказал Лёшка. Отец больше ему не казался таким великолепным, как прежде. У него было хищное лицо, хитрые маленькие глаза и пухлые руки, покрытые рыжей шерстью. "Как это я не замечал, что у него такие отвратительные руки!" - подумал Лёшка. - Чего тебе? - повторил отец. Он говорил это совершенно спокойно, словно ничего только что и не произошло. И поэтому Лёшка сказал другое: - Ма... Мать если придёт, скажи, пусть меня не ищет, я в спортивно-трудовые лагеря уехал. - Уже прибегала. - Отец поправил на руке золотой перстень с печаткой. - Я ей сказал, что нынешнюю ночь ты у меня был. Соку хочешь? - И отец протянул Лёшке стакан с его любимым апельсиновым, но мальчишка глянул на его веснушчатую короткопалую руку и сказал: - Нет. Сява вытирал пьяные слёзы. И Лёшке было противно, что взрослый мужик плачет, и одновременно жалко его. Крепкая рука отодвинула Лёшку в сторону. - Здравствуй, Ваня! - на стойку облокотился Вадим. "Ну, сейчас он даст отцу! - подумал Лёшка. - Сейчас он ему покажет!" - Привет! - ответил отец, и Кусков заметил, как забегали у него глаза. "Ага! - подумал он злорадно. - Ты только и можешь, что пьяных бить, а вот Вадим тебе сейчас объяснит самому, где раки зимуют". угрожающе-ласковым голосом спросил: - А скажи мне, Ваня, как ты обошёлся с деньгами, что я тебе дал? - За плёнку, что ли? - спросил отец. - Как велел, так и обошёлся. - Именно? - Мне кусок, ему кусок... - Сява, - спросил Вадим, - сколько он тебе дал? - Сто колов, - ответил тот. - Ну вот! - закричал отец. - Всё по-честному. - Тихо! Тихо! - сказал Вадим. - Лопнешь, борец за справедливость! Сява, исчезни. Худущий Сява поднялся и поплёлся из бара. - Звоню это я сегодня Айвазовскому в мастерские и спрашиваю, сколько ты ему передал. Он говорит - двести... - Какие двести! - закричал отец. - Врёт! Триста! Вадим вдруг схватил отца за запястье и пригнул его к самой стойке. - Сейчас мы пойдём к нему вместе и спросим, сколько он получил. Он повернулся, и Лёшка поразился тому, что у Вадима было такое же лицо, как у отца, когда он бил Сяву, - бледное и злое. Художник наткнулся на испуганный Алькин взгляд. Вздрогнул и отпустил руку бармена. - Совсем с вами человеческий облик потеряешь... - пробормотал он. - В общем, так. Идём в мастерские - сам отдашь Айвазовскому что должен. "А мне что делать?" - хотел спросить Лёшка, но не решился - ещё скажут под горячую руку: "Катись отсюда!" - и вся замечательная жизнь, |
|
|