"Светлана Аллилуева. Только один год " - читать интересную книгу автора

твердой в своих принципах, которые были - доброта, честность, труд. Такими
же были ее три дочери, с которыми она была как подруга, равная с равными.
С Алей было необыкновенно легко и просто говорить о чем угодно: она
умела слушать и всегда хотела понять. Единственный раз только она не поняла
меня - когда я сказала ей, что крестилась. Она понимала религиозное чувство,
в ней самой было нечто такое, но она боялась церкви как социальной силы.
Вся ее семья знала Браджеш Сингха. Ее дочь Таня со своим мужем,
студентом-математиком, жила несколько месяцев в квартире Сингха,
предоставленной ему издательством; ведь он жил у нас. Аля знала многих
московских индийцев, она работала редактором в Издательстве Восточной
Литературы.
Сейчас она пришла тихая и милая, как всегда, и мы пили кофе в кухне,
самой главной комнате моей квартиры, где принимались лучшие друзья. В этот
день пришли еще двое моих бывших одноклассников, Миша и Вера.
С Мишей мы учились вместе с восьмилетнего возраста. Он был, как и я,
рыжий, в веснушках, и читал больше всех в классе. Мы обсуждали Жюля Верна и
Фенимора Купера и современную научную фантастику. В 11 лет мы начали
зачитываться Мопассаном, у каждого дома была большая родительская
библиотека. Тогда же мы начали писать друг другу записки на уроках, на
промокательной бумаге: "я тебя люблю!" и целовались, когда представлялась
такая редкая возможность. Вскоре у Миши арестовали родителей (они работали в
крупном издательстве), а потом и тетку, врача. Моя гувернантка настояла в
школе, чтобы Мишу перевели в другой класс, предъявив директору улики: наши
записки на промокашках. Дружба прекратилась, мы лишь ненадолго встретились
опять во время войны. Но много позже, после XX съезда, Миша разыскал мой
телефон и позвонил: он беспокоился обо мне. Я сразу узнала его голос (в
школе мы звонили друг другу почти каждый день), и с этого дня мы были снова
друзьями. Он стал инженером-строителем, хотя с детства любил литературу и
гуманитарные науки, и по-прежнему много читал. Добрый и сердечный, он знал о
каждом из своих одноклассников: кто где работает, кто женился, у кого дети.
Он умудрился никого не растерять из старых друзей и сохранил дружбу со
многими из нашей школы. Меня он навещал раз в полгода и мы обсуждали
родительские проблемы. Своего младшего сына, певшего целыми днями, как
соловей, он отдал в музыкальную школу, мечтая, что со временем из него
получится Карузо. Старшая дочь, хорошенькая и нервная, причиняла ему много
беспокойства. В этом году она заканчивала школу и неожиданно стала
увлекаться историей Востока и Индии. Я отдала для нее в этот день свои
любимые книги об Индии: "Автобиографию" и "Открытие Индии" Джавахарлала
Неру.
Веру я знала с самого раннего детства, потому что ее мать была подругой
моей мамы. Обе они дружили с талантливым педагогом Региной Гласе, от которой
и шли в наш дом все воспитательные идеи, и которой я, по существу, обязана
моим интересным детством. Регина Гласе получила образование в Швейцарии, а в
России работала с Шацким[1]. Моя мама так верившая в просвещение, находилась
под сильным влиянием Регины, с которой у нас в семье больше никто не находил
общего языка: отец не выносил ее и ее "педагогических фокусов", и вскоре
настоял, чтобы она перестала бывать у нас.
Но Регину любили в Вериной семье. Веру, еще при маме, приводили к нам в
Зубалово, по соседству с которым она жила обычно летом в деревне. Туда меня
водила моя няня, или же мы встречались в соседнем благоуханном сосновом