"Владимир Алько. Второе пришествие инженера Гарина " - читать интересную книгу автора

Чей-то вопль. Каюта распалась. Мощное течение подхватило двух людей,
швырнуло их в волнующую бездну.

Когда Гарин пришел в себя, первое, что он увидел, был краб,
выставившийся на него бусинками своих глаз. Краб плотоядно подергивал
замшелым ртом и двигал клешнями в полуметре от его носа. Гарин с трудом
осознал: "Я таки жив...". Но еще долго не в силах был даже решиться на то,
чтобы привстать. Он лежал плашмя, на песке, с подвернутой под себя левой
рукой. Малейшее движение причиняло ему боль. Наконец он все же поднялся.
...Прихрамывая, Гарин пошел в глубину островка, к возвышенности, туда,
где виделись заросли кустарника и ярко-зеленой травы. Там лежала Зоя на
спине, раскинув руки. Гарин наклонился над ней, боясь вглядеться в ее лицо,
чтобы не различить в нем признаков смерти. Но веки ее прилегли, чуть
вздрагивали. ...Она была жива, запекшиеся губы разлепились...
...На коралловом островке они обнаружили озерцо пресной воды, которое
полнилось дождевыми потоками; воды горьковатой, но годной для питья. На
отмели часто выходили колонии больших крабов; их мясо стало главным
провиантом для двух беззащитных, полуголых людей. Годились в пищу и мелкие
ракушки, полипы, креветки - все, что некогда было пропитанием дикарей.
Листья пальм прикрывали их нагие тела и защищали от знойного солнца.
Два человека, выброшенные на эту безрадостную землю, затерянной в
водяной пустыне, могли кое-как жить. Не было даже надежды, что мимо пройдет
корабль и, заметив их, возьмет на борт.
Тянулись дни. Гарин собирал раковины или охотился на отбившихся от
стада крабов, случалось, ловил и рыбу. Зоя нашла выброшенные с "Аризоны",
разрозненные экземпляры книг роскошного издания проектов дворцов и
увеселительных заведений на Золотом острове. Там же были законы и устав
придворного этикета мадам Ламоль - повелительницы мира...
...Они сбились в счете дней, перестали их считать. Тянулись месяцы. Так
прошло с полгода...

*** 1 ***

Всякий неспешный прохожий, имеющий привычным маршрутом улицу Рентгена в
Ленинграде, и, следуя мимо этого большого и старинного здания, мог бы
полюбопытствовать, - почему столь редки освещенные окна в нем по вечернему
времени, а по будничным дням - если к тому же это госучреждение, - ни машин,
ни людей у подъезда. Подгорало, правда, что-то в каморке сторожа (и по
любому часу), но вот это и настораживало: здание, стало быть, под охраной, а
особенной (служебной) суеты не примечалось. Мало что разъяснило бы и само
название его - Радиевый институт.
Понять с этих двух слов даже образованному петербуржцу было бы не
просто; разве что: радий - это металл, тяжелее свинца, в свободном виде в
природе не встречающийся, для получения одного грамма которого необходимо
затратить бездну труда и тонну смоляной руды урана. Главной же особенностью
его было то, что радий - радиоактивен (обладает "жуткой" лучевой
деятельностью). Круг познания замкнулся таким образом на самое себя.
Ителлигенция старшего поколения все как-то больше оказывалась гуманитариями,
а массы, как водится, образовывались суевериями. Лучше и доступнее было бы
сказать, что излучение радия - это не что иное, как "лучи смерти",