"Зардушт Ализаде. Конец второй республики (Азербайджан) " - читать интересную книгу автора

Я посмотрел на него. Его глаза были полны слез. От привычной
надменности не осталось и следа. Я высказал все, что думал про Мейдан и его
лидеров. Иса начал убеждать меня, что он не играл почти никакой роли в
определении политики лидеров Мейдана.
Как бы то ни было, он не рассеял моих подозрений, но мы возобновили
общение просто как коллеги по работе.
Наш ВИЦ НФА продолжал работать. Мы все дополняли и изменяли проект
Программы и Устава НФА. Должен отметить, что за основу Устава НФА был принят
проект, представленный сотрудником Азтелерадио Рафиком Саваланом. Конечно
же, его проект был основательно дополнен и переработан. Р. Савалан
впоследствии отошел от политической активности, ушел в религию, совершил
хадж и продолжает служить в Гостелерадио.
В конце января 1989 года Лейла Юнусова сообщила на заседании ВИЦ, что
связалась с двумя московскими правозащитницами, которые приглашают кого-то
из НФА на выступление на заседание "Московской трибуны", организации
столичной демократической интеллигенции. Было решено послать меня. Так 4-го
февраля я оказался в Доме ученых рядом с метро "Кропоткинская". Меня
"опекали" Светлана Алексеевна Ганнушкина и Галина Яковлевна Ковальская. Они
сказали, что главной целью данного заседания является защита прав
арестованных в декабре 1988 года лидеров "Комитета Карабах".
В президиуме собрания сидели академик Сахаров, известные деятели
демократического движения Афанасьев, Карпинский и Баткин. Говорили о
ситуации в СССР, предстоящих выборах на Съезд народных депутатов СССР,
тяжелом положении в Армении. Дали слово "представителю Народного Фронта
Азербайджана из Баку".
Свое выступление я начал с того, что объявил: "Я - коммунист". Дальше я
коротко рассказал об антиперестроечных деяниях республиканского руководства,
о деятельности ВИЦ НФА, позиции азербайджанской общественности. "Что же
касается арестованных лидеров "Комитета Карабах", то вы их называете
демократами, а их движение - демократическим. Может ли называться
демократическим движение, результатом действий которого являются безвинно
убиенные, вражда народов, тысячи и тысячи беженцев? Ведь сейчас всюду
цитируются слова Достоевского о том, что ничто на свете, никакая цель в мире
не оправдана, если она достигается ценой слезинки ребенка. А здесь не слезы,
а реки крови...". Зал зашикал на меня. На ноги вскочил импозантный седой
мужчина и закричал на меня: "Какое имеете вы право говорить о гуманизме
после Сумгаита?"
Вернувшись на свое место рядом с двумя дамами, я спросил у них: "Кто
этот седой мужчина?"
"А это - Егидес. Член Социалистической партии Франции. Бывший
председатель колхоза из Молдавии. Диссидент. Сидел в лагере, эмигрировал во
Францию. Теперь часто приезжает в Москву". Я слышал эту фамилию. "Неужели
московская интеллигенция так же глупа, как обычные обыватели? Неужели они
возлагают на целый народ коллективную ответственность за провокацию
спецслужб?" - думал я с горечью.
Сахаров Андрей Дмитриевич предоставил слово Гари Каспарову. Чемпион
мира по шахматам начал резко критиковать бюрократов от советского спорта.
Особенно ему не нравилось бесправие спортсменов, отъем государством
заработанных ими своим талантом и здоровьем денег. Гари Кимович говорил
ярко, образно, завладев вниманием зала, он громил спортивную бюрократию.