"Данте Алигьери. Монархия " - читать интересную книгу автора

IX. И то, что приобретается в поединке, приобретается по праву. Ведь
повсюду решение человеческое имеет недостатки, будучи окутано мраком
неведения, или не имея защиты судей; дабы справедливость не осталась в
забвении, надобно прибегнуть к Тому, кто возлюбил ее настолько, что своею
кровью, умирая, удовлетворил ее требованию. Потому говорится в псалме:
"Праведен Господь и возлюбил справедливость"70

. А бывает это тогда, когда с согласия обеих сторон происходит борьба
между силами души и тела, не по причине ненависти или любви, но единственно
из жажды справедливости, и тогда для решения их спора призывается божий суд.
Эту борьбу мы называем поединком71

[duellum], ибо первоначально она была введена как единоборство. Но
всегда надлежит остерегаться следующего. Так же, как в военных делах,
сначала нужно испробовать все возможности посредством некоего спора и лишь
напоследок решиться на сражение, как предписывают это в полном согласии друг
с другом и Туллий, и Вегеций, последний в сочинении "О военном деле"72

, а первый - в сочинении "Об обязанностях"73

, и так же, как при медицинском уходе, нужно испробовать все, прежде
чем прибегнуть к железу и огню, обращаясь к этим последним лишь в крайнем
случае, так и решая спор, мы обращаемся к этому средству лишь в крайнем
случае, после того как испробовали все пути, словно понуждаемые [c.84]
некоей необходимостью справедливости. Итак, становятся ясными две формальные
особенности поединка: во-первых, только что указанная; во-вторых, та,
которой мы коснулись выше, а именно, антагонисты, или участники поединка,
должны выходить на палестру, движимые не любовью или ненавистью, а
единственно ревнуя о справедливости, с общего согласия. И потому хорошо
говорит Туллий, касаясь этого предмета, а именно, утверждая: "Войны, целью
которых является венец империи74

, надлежит вести с наименьшим ожесточением".

Если указанные формальные особенности поединка соблюдены (ведь иначе он
бы перестал быть поединком), разве те, кого собрала, с их общего согласия,
жажда справедливости, разве ревнители этой справедливости не соединились во
имя Божие? А если так, разве Бог не среди них, коль скоро сам он это обещает
нам в Евангелии? А если присутствует Бог, разве не грех полагать, что
справедливость может потерпеть поражение? Справедливость, которую он
возлюбил настолько, насколько это уже указано было выше. А если
справедливость не может потерпеть поражения в поединке, разве то, что
приобретается в поединке, не приобретается по праву? Эту истину признавали и
язычники еще до того, как вострубила труба евангельская, ища решения о
поединке у фортуны. Вот почему Пирр, благородный наследник обычаев и крови
[c.85] Эакидов, когда были отправлены к нему послы римлян с предложением о
выкупе пленных, хорошо ответил им: "Злата не требую я, и не давайте мне
выкуп. Я имею дело не с торгующими, а с воюющими: мечом, а не золотом решим,
кому принадлежит жизнь. Пусть Гера определит, кто будет царствовать, пусть