"Данте Алигьери. Пир. Трактаты" - читать интересную книгу автора

нем была добропоспешающая щедрость. В-третьих, действие этой добродетели
должно быть направлено на приобретение друзей, так как наша жизнь в этом
нуждается, а цель каждой добродетели в том, чтобы сделать нашу жизнь
радостной. Поэтому, чтобы дар превратил получающего в друга, ему подобает
быть для него полезным, ибо польза запечатлевает в памяти образ дара, образ
же этот - питание дружбы, тем более сытное, чем дружба крепче. Поэтому
некто обычно и говорит: "Никогда из души моей не изгладится дар, который
сделал мне тот, о ком я говорю". Следовательно, чтобы дар обладал
свойственным ему достоинством, каковое и есть щедрость, и чтобы щедрость
была добропоспешающей, дару подобает быть полезным для получающего. Наконец,
дар должен быть добровольным, а не вынужденным. Когда человек добровольно
следует в определенном направлении, лицо его обращено в ту сторону, куда он
идет; если же человек идет против воли, он не смотрит туда, куда идет. Дар
обращен к одаряемому лишь в том случае, когда он направлен на нужды
последнего. А так как, не будучи полезным, он не может быть направлен на
удовлетворение этих нужд, то необходимо, чтобы дар был полезен тому, кому он
предназначается, то есть его получателю; тогда и добродетель не будет
вынужденной; необходимо также, чтобы польза для его получателя была
заключена в самом даре, из которого тем самым и проистекала бы
добропоспешающая щедрость.
Третье, в чем может проявиться добропоспешающая щедрость,- это даяние
без просьбы, ибо выпрошенный дар для одной из сторон - не добродетель, а
торг, так как получатель покупает то, что даятель не продает. Недаром Сенека
и говорит, что "ничто так дорого не покупается, как то, на что тратятся
просьбы". Поэтому для того, чтобы в даре была добропоспешающая щедрость и ее
можно было в нем заметить и чтобы в нем не было ни тени торговой сделки,
необходимо также, чтобы он не был выпрошен. А почему так дорого стоит то,
что выпрашивается, я не намереваюсь здесь обсуждать, поскольку это будет
достаточно ясно показано в последнем трактате этой книги4.

IX. От всех трех отмеченных выше условий, которые в своей совокупности
содействуют тому, чтобы в каждом благодеянии присутствовала и
добропоспешающая щедрость, латинский комментарий был бы далек, народный же
им отвечал бы, как это с очевидностью может быть показано следующим образом.
Латинский не служил бы многим так, как им служил бы народный: в самом деле,
если мы освежим в памяти то, что обсуждалось выше, грамотные люди, не
владеющие итальянским языком, не смогли бы воспользоваться этой услугой, а
из тех, кто им владеет,- если толком приглядеться, кто они,- мы увидим,
что даже один из тысячи не сумел бы должным образом им воспользоваться, так
как эти люди его и не восприняли бы, настолько они склонны к скаредности,
лишающей их всякого духовного благородства, которое особенно стремится к
такого рода пище. И, к посрамлению их, я утверждаю, что они и не должны
именоваться грамотными, ибо грамотность они приобретают не для того, чтобы
ею пользоваться, а лишь постольку, поскольку они посредством нее
зарабатывают деньги или должности; подобно тому как не следует называть
музыкантом того, кто держит цитру у себя дома не для того, чтобы на ней
играть, а для того, чтобы отдавать ее напрокат за деньги. Итак, возвращаясь
к нашей главной задаче, я утверждаю, что ничего не стоит удостовериться в
том, что латинский комментарий был бы благодеянием лишь для немногих,
народный же окажет услугу поистине многим. Ведь благорасположение души, на