"Татьяна Алферова. Коломна. Идеальная схема" - читать интересную книгу автора

упирался и бурчал не самые лучшие слова. Во дворике, под угрюмым взглядом
Мики, Володя и Степан сердечно воззвали к логике Профессора, ведь он просто
обязан был уважать логику, нося столь почетное имя. Терять кормильца с
неизрасходованной зарплатой и блестящими перспективами совершенно не с руки,
это способна понять даже лайка, безотлучно валявшаяся у порога.
Общечеловеческое чувство благодарности вынуждает их поделиться с кормильцем
тем немногим, что имеют. Это естественно. Потому что, если они не поделятся,
то кормилец может переехать в любую другую общину и, даже страшно подумать,
на вокзал. А там найдется тысяча желающих подобрать и приютить такое золотое
дно и припрятать на дне собственном. Профессор не желал соглашаться. Олька,
как женщина практичная, все женщины таковы, иные больше, иные меньше,
высказалась, что она - что, она - ничего, она понимает и разделяет. И не
видит ничего страшного в Юриных домогательствах. Главное ведь - любовь, а
любовь не пострадает, какой может быть ущерб высокому чувству от низменного
действия. Да это вовсе одно с другим не связано - сказала Олька. Даже
Демосфен, будь он женщиной, не смог бы сформулировать лучше.

Профессор выслушал внимательно, кивал головой. Друзья ожидали, что он
по-человечески влепит Ольке пощечину и останется переживать на пеньке, все
же природный стыд не позволит ему лично наблюдать за грехопадением, и это
тоже по-человечески. Но Профессор, подъяв длань, опустил ее, зажатую в
кулак, на скулу Володи, что было нелогично. Олька завизжала, подбадривая
любимого и отойдя на безопасное расстояние. Коренастый молчаливый Степан
некоторое время раздумывал, а Володя уже сцепился с недавним другом,
неэффективно тыкая кулачками перед собой. Подумав, Степан признал
безоговорочную правоту Володи и принялся приводить собственные аргументы.
Вдвоем они повалили Профессора на подтаявший снег, длинное пальто защищало
того от ударов по ногам, но лицо оставалось открытым. Мика проявил интерес к
драке, подошел поближе и смачно выругался на собачьем языке. Это возымело
действие, из подъехавшей машины высунулся мужичонка и, принимая горячее
участие в происходящем, обещал вызвать милицию и, наконец, навести порядок в
этом бомжатнике.

Но спор разрешился к удовольствию большинства. Володя со Степаном
подхватили Ольку, она упиралась ровно формально, и отправились под сень
дворницкой. Профессор пополз к пеньку: передохнуть и утереть кровь. Впереди
оставался чудесный вечер и поход в магазин. Вечером Профессор не появился,
где ночевал - неизвестно. Утром Олька, поплакав, уснула, а Юра со Степаном
отправились-таки в магазин. Володя вышел за ними, но скоро потерял из виду в
такой метели... Так он оказался на Ново-Никольском мосту, сгибаемый стыдом.
Почему ему стыдно, Володя объяснить не мог, но стоял на том, что это именно
стыд, а не похмелье. К похмелью он привычен, не спутает.

Николай хотел высказаться неопределенно, вроде того, что, да, бывает,
но похмельный ли, стыдящийся ли человек очень раним, и, не желая уязвлять
Володю, сказал лишь:

- Разве это метель? Так, снежная крупка.

И того оказалось много. Володя махнул рукой по-бабьи и заплакал