"Татьяна Алферова. Орландина " - читать интересную книгу автора

женщина в такой ситуации, честно задумался.
- Нет, - он покатал слово на языке, глядя, как бесцельно осыпается
столбик пепла с зажатой между пальцами сигареты, - нет, не знаю.
- Ты, батенька, не заметил самого главного достоинства! - и Чугунков
повернулся к двери, давая понять, что главное сказано и не резон двум
серьезным мужам пускаться во все тяжкие обсуждения, пусть даже и
совершенной, женщины.
- Стой! - встрепенулся возвращающийся к жизни Володя, и в голосе его
зазвенела надежда, как оса в банке с малиновым вареньем. - А ты полагаешь,
что это достоинство?
Чугунков нарочито тупо посмотрел на него:
- Ладно, потом поговорим, жених!
Что-то надломилось в Володе, что-то между десятым и одиннадцатым
позвонками. Видимо, метафизический Прокруст внутри разбивал свое ложе,
посчитав миссию выполненной. - Стой! - повторил Володя обоим, Чугункову и
Прокрусту, но действительность надвинулась, обретя очертания Чугунковой жены
в проеме отворяющейся двери и пропела:
- Мальчики, идите пить кофе, мы с Жанной скучаем. - Володя ожидал
услышать Жаннин протест:
- Нет, нет, пусть покурят, - и услышал ожидаемое, но не совсем: - Да
ладно, пусть покурят.
Всю следующую неделю они встречались с Жанной ежедневно, на выходные
вовсе не разлучались. И надо ли говорить, сколько вопросов, предполагающих
отрицательный ответ, изобрел Володя. Уже к четвергу он вполне мог бы издать
монографию по употреблению синонимического ряда отрицательных частиц в
современном разговорном языке. Нельзя сказать, что Жанна держалась крепко,
казалось, она не догадывается о существовании данного слова, слова "нет".
Вроде бы, чего проще, взять и спросить напрямую:
- А почему, дорогая, ты избегаешь обычного отрицательного ответа? - ну,
раз уж так мучает. Но Володя не мог. Недохрустнувший Прокруст накачивал
слегка ослабевшие без работы мускулы.
До визита к Чугунковым Володя наивно полагал, что при благоприятном
исходе можно действительно прекратить поднадоевшие за столько-то времени
поиски подруги и изъянов в ней, расслабиться и зажить добротным бюргерским
образом. И надо же было Вадиму ляпнуть такое, такую провокацию устроить.
В воскресенье утром, проснувшись на Жанниных простынях, отдающих
лавандой, втягивая заострившимся от пережитых мучений носом уже привычные
запахи свежезаваренного кофе и пирогов, Володя чуть не капитулировал.
Спустил на пол ноги, прямо в заботливо подставленные тапочки - как она
ухитряется точно определить, на сколько сантиметров от края коврика их
поставить? - взял приготовленный теплый махровый халат - наверное, утюгом
прогладила, иначе с чего бы халату быть таким теплым, когда успела? - и
хотел крикнуть Жанне, что проснулся и можно подавать кофе, когда взгляд его
упал на журнальный столик с лежащей на нем книгой. Эврика! Выход найден.
До обеда Володя был так ласков и нежен с Жанной, что удивлял сам себя.
Но Жанна не удивлялась. Радовалась, да, прямо светилась от счастья, еще
легче ступала по натертому паркету и что-то напевала еле слышно, Обед они
готовили вместе, Володя настоял. Приготовление борща прерывалось дважды,
причем второй раз они не успели дойти до спальни, терпения не хватило. Так
что борщ готовился часа четыре. С котлетами дело пошло веселее, котлеты у