"Иван Алексеев. Любовь к живым цветам рассказ" - читать интересную книгу автора

Я не имел права на ошибку - как тот пресловутый сапер. Ты могла быть
только здесь, в этом полутемном зале, где смесь запахов дыма сигарет,
жареного мяса и вина, сдобренная потом танцующих, создавала особую, ни
на что не похожую атмосферу порока и похоти, где юные, в прыщиках, мут-
ноглазые, уплывшие в наркотическое далеко лица хиппи соседствовали с по-
битыми годами и алкоголем лицами торгашей и стукачей, где давно забытые
знаменитости пропивали худосочную ренту былой славы с мальчиками с под-
веденными глазами, где в кабинке туалета - были б деньги - можно было
получить порцию скоротечной любви, купить папиросу с гашишем или розовую
промокашку с ЛСД, где нож в кармане был уместней авторучки, где бацилла
триппера становилась причиной санитарных дней, - где было все, что от-
вергала окраина. Теперь там казино: рулетка, кости, блэк-джек, девуш-
ки-крупье в пионерской форме - светлый верх, темный низ - меняют фишки
на доллары, а тогда за рубль девяносто можно было взять коньячный "Огни
Москвы" или за два тридцать шесть "Шампань-Коблер" и целый вечер, мед-
ленно потягивая через соломинку, молчать, уставясь в одну точку. Ты, ко-
нечно, сразу поняла, речь - о "Метелице". Впрочем, я думаю, ты тоже на-
зывала ее "Метлой".
Я сидел у стойки на высоком табурете, обитом красной клеенкой, пытав-
шейся прикинуться кожей, спиной к залу и, потягивая коктейль, наблюдал
из-под приспущенных век за барменом, который - что бы ты думала, делал?
- правильно, как и положено бармену, протирал полотенцем бокалы; сквозь
гул голосов, грохот музыки (усилители тогда были ужасны, басы дребезжа-
ли), визг танцующих все отчетливей, все громче звучала висевшая под сви-
тером "сорокопятка": DON'T LET ME DOWN, ты для меня все, DON'T LET ME
DOWN, а все для меня - ты, DON'T LET ME DOWN, не оставляй меня, DON'T
LET ME DOWN, не оставляй. Я не крутил головой (ненавижу манеру этих ум-
ников из английских спецшкол разглядывать с презрительной миной каждого
проходящего, словно они копаются в дерьме), не пытался узнать тебя: у
судьбы свои тайные знаки. Мучительный вдох в пять четвертей:
NO-BO-DY-E-VER LOVED-ME-LIKE SHE DOES - будто последние пять шагов к
вершине в разреженном горном воздухе... А теперь скажи - если не это,
что тогда счастье?
Драка вспыхнула где-то в левом углу зала; натыкаясь на столики, она
проломила коридор и, смяв танцы, выкатилась к эстраде. Я не обернулся,
когда стихла музыка и стали слышны тяжелое пыхтенье, звон стекла, глухие
удары - все и так было видно в зеркалах бара: распахнутые пиджаки, вы-
бившиеся рубахи, съехавшие галстуки; у высокого, с внешностью иностран-
ца, уже шла носом кровь и пачкала белую рубашку. Трое против одного -
невысокого, с короткой стрижкой бобрик, в которой явно преобладала седи-
на; "бобрик" был ловок и увертлив, удары маленьких кулаков, белых и
твердых, как биллиардные шары, точны и неожиданны, а его одежда остава-
лась в безукоризненном порядке. Я всегда болею за тех, кто в меньшинс-
тве. Длинноногая девица в мини, в красной, перетянутой глянцевым тонким
ремешком кофточке-"лапше" с пропотевшими подмышками уселась на соседний
табурет, стрельнула у меня сигарету, и, прикурив от газовой "Ronson",
предложила взять для нее коктейль "Коблер"; к счастью, денег у меня хва-
тило. Она не сомневалась: когда-то этот коротышка - Петченко? Савченко?
- был чемпионом в легком весе и несколько боев закончил нокаутом; выпус-
тив колечко дыма, она подмигнула мне как своему и только теперь снизош-