"Патрик Александер. Смерть раненого зверя с тонкой кожей " - читать интересную книгу автора

Пытаясь разорвать молчание, спросил, как она себя чувствует, и она
ответила, что все еще страдает от несварения желудка. От чего бы она ни
страдала, так это точно, не от несварения желудка, но перед лицом смерти
людям свойственно прятаться за всякого рода эвфемизмами, то ли из чувства
собственного достоинства, то ли просто из страха.
- Как прошел твой день?
- Как обычно. Довольно напряженно. Встречи, совещания. Ты же знаешь.
Тут министр внезапно вспомнил. У него назначена еще одна встреча. Он
посмотрел на часы - пора идти. Поднялся, быстро приложился губами к ее
влажному лбу и ушел.
В коридоре он наткнулся па ее лечащего врача, задал обычный вопрос и
получил ответ:
- Теперь в любой момент. Через несколько дней. Неделю. А может, и
завтра.
Он поспешил прочь из больницы и через несколько минут уже остановился у
дома на Фулхэм Роуд. Он взбежал по лестнице и нетерпеливо нажал на звонок.
- Кто там?
- Я. Кого, черт побери, ты еще ждешь?
- Мне нужно было убедиться, - сказал она, открывая дверь. - Я как раз
собиралась принять ванну.
На ней не было ничего, кроме домашних туфель на высоком каблуке.
- О Боже, - произнес он, быстро вошел и закрыл за собой дверь.
- Как прошел твой день?
- Не задавай мне этот вопрос, - прозвучал резкий ответ.
Она стояла и удивленно смотрела на него. Девушка была обнаженной,
здоровой и красивой, гладкокожей и молодой. От нее исходил аромат юной
женственности.
- Ты хорошо себя чувствуешь?
- Пойдем, - сказал он, беря ее за руку и таща по направлению к спальне.
- Так торопишься?
- Ты бы тоже торопилась, если бы была в моем возрасте.
- В твоем возрасте? Что ты имеешь в виду? Я знаю мужчин моложе тебя,
которые...
- Кончай болтать. Это не входит в число твоих достоинств.

* * *

Одиночество - последнее прибежище для индоктринированного
правительством злодея. Нет, это был патриотизм. Эббот хихикнул. Казалось,
его разум блуждал, делая неожиданные зигзаги и скачки. У него были
галлюцинации, он проваливался в сон. Его язык распух от жажды. Наверное,
Ричард сходил с ума в сумерках этой кирпичной печи с ее земляным полом,
деревянной скамьей и маленьким зарешеченным окошком высоко в стене.
Во мраке появлялись лица. Лицо той, которую впервые поцеловал. Ее
кельтская бледность, серьезные глаза. И поцелуй, такой романтический, такой
эмоциональный, такой асексуальный, но трепетный и нежный в полумраке этой
комнаты у темнеющей реки. Ему было двенадцать, и казалось, он умрет от
любви, так было больно сердцу.
Лунообразное лицо учителя латыни, его мягкий голос. Не нужно так
буквально, Эббот, помни, поэт пытается нам что-то сказать через две тысячи