"Анатолий Алексин. Ночной обыск " - читать интересную книгу автора

вскипел, но уже не поднимаясь с дивана, комкор.
- Я не знаю, что такое партийная совесть. И чем она отличается от
обычной. От человеческой... Тем, что приказывает бросать людей на произвол
судьбы? И вчерашних друзей считать сегодняшними врагами?
Подобно бабушке мама стояла на своем до конца. Пусть в иных ситуациях,
но до конца.
- У вас за стенкой не слышно? - прошептал химик.
- Дом строили до революции. Поэтому в нем не стенки, а стены, -
ответила мама.
- Разве до революции строили лучше? - попытался образумить ее
старичок-химик.
- Я человек военный! - внезапно объявил зачем-то комкор.
- Значит, либо командующий, либо подчиняющийся?.. И то и другое -
беспрекословно?! Но ведь ты был с Пашей в одной камере смертников. И
понимаешь, что ему было бы легче... если б его тогда расстреляли. Хоть знал
бы за что!
- Вы, стало быть, продолжаете считать, что сейчас могут, так сказать...
ни за что? - Старичок-химик вновь штыкообразно заострил свое тельце.
- Но ведь он был далеко... Защитить на таком расстоянии?.. - впервые с
виноватостью в голосе произнес комкор. - Ты представляешь себе, где это
самое Приморье?
- "Чтобы с боем взять Приморье..." - возбужденно пропела мама. -
Когда-то ты брал его с боем. А сейчас, думаю, не взял бы. Раньше бы доскакал
на выручку, а теперь и на самолете не долетишь!
"Не хватает еще, чтобы она пропела: "Конная Буденного, дивизия,
вперед!" - подумала я.
- Тогда я бился с недругами... с кровавыми недругами, - ответил комкор,
забыв, вероятно, что недавно назвал врагами людей, подобных приморскому
Павлу.
- Те, которые арестовали Пашу, тоже недруги. И тоже кровавые! Но, так
сказать, "родные", свои...
Так вот почему я ни разу у нас этого Пашу-Павла не видела: он жил в
Приморье.
Отец давно собирался вступить в разговор. Но со своей интеллигентностью
никак не мог встрять, найти подходящее для этого место. Наконец, улучив
паузу, он сказал:
- В такое время мы не должны конфликтовать. Надо быть вместе.
- Всем вместе? Или за исключением Паши? - внезапно спросила мама.
Ее слова не сдавались, а голос ослаб.
- Пашу мы обязаны вызволить, - ответил отец.
- Давно ждала, когда ты это предложишь... О чудовищной ошибке, - если
нападение на человеческую жизнь можно назвать ошибкой! - надо немедленно
сообщить товарищу Сталину. Он ужаснется!
Нарком встал и направился в коридор, впервые не посоветовавшись с
отцом. По дороге он тайно метнул в маму короткий взгляд, который не был
прощальным, а был восторженно-изумленным. Тайну его я успела перехватить.

В ту же ночь арестовали старичка-химика. Когда он пришел от нас, его
уже ждали... Об этом сообщил отец, потрясенно примчавшись днем из своего
наркомата. Прежде он никогда днем оттуда не отлучался: нарком мог обходиться