"Анатолий Алексин. Охранник (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

- Во-первых, это касается театральных спектаклей, во-вторых, он имел в
виду настоящее оружие, а не игрушку... Ну, а в третьих, клянусь даже твою
игрушку не обнаруживать.
- Ибо мы внешняя, фактически показная охрана, - и оружие нам не
положено. А тут пойдут слухи, которые, как писал Грибоедов, "страшнее
пистолета".
Сама же Полина отправилась с Томом в больницу к его маме, куда,
преодолев отчаянное сопротивление, ее уложила.
Том согласился до возвращения мамы жить у нас дома. Но было заметно,
как он внешне сдержанно, но непрестанно о ней думал... которая, согласно
легенде, переусердствовала все с теми же диетами и задуманным похуданием...
А в результате, стала нуждаться в больнице.
Однако сдержанность наконец Тома покинула:
- А почему моя мама лежит в онкологическом отделении? Ее ведь обещали
избавить только от похудания...
Полине, которая обычно отрицала всякую возможность вранья, пришлось
изворачиваться. Она растолковала, что в городе свирепствует вирус гриппа,
что все отделения наглухо забиты заразными гриппозниками, а других
пациентов, дабы не заразить, пришлось распихать по разным - в том числе, по
совершенно несоответствующим их недугам! - отделениям. Маме Тома досталось
онкологическое...
Том ей не поверил, так как был догадлив, не по возрасту прозорлив. Но
это мучительное недоверие гнал от себя. В палате он умел сделать вид, что
абсолютно спокоен. Не ради Полины, конечно, а чтобы мама не углядела испуга
и тревоги на его лице.
Он был еще сострадательней и осмотрительней своего бессмертного тезки,
в честь которого удостоился своего имени.
Дети в какой-то степени защищены возрастом от "полновесного" восприятия
горестных ситуаций. Но это не относилось к Тому.
Похороны мамы стали кошмаром, заставившим его окаменеть. Он и там не
плакал и ни слова не произнес. Казалось, что и для него жизнь, не так давно
начавшаяся, уже завершилась. Утешать Тома было бесполезно. Но мы все-таки
принялись утешать... Говорили, что мама не могла покинуть его. Что она,
пусть и незримо, останется вместе с ним, что потом, через многие
десятилетия, не на земле, это станет зримо и вечно.
Наверно, привычные в таких случаях фразы могли звучать для все
понимающего Тома неубедительно. Но есть мгновения, дни, когда таким
заверениям, вопреки всему, хочется верить.
Вдобавок Полина, почти не отрываясь, по-матерински обнимала Тома,
целовала и полушепотом сообщала, что мама доверила нам быть с ним
неразлучно... не заменяя себя, а продолжая свое служение сыну. О том, что
его фактическое усыновление еще требовало хождения по бюрократическим
инстанциям, мы Тома не уведомляли...
Он, вроде бы, начал к Полине прислушиваться. А что ему оставалось? Она
и сама воспринимала каждую свою утешительную фразу за истину.
Том окончательно переселился в наш дом. Наконец мы обрели сына. Но
какою ценой...
Здание "храма заботы" было окружено полянами, клумбами, парком,
качелями, каруселями и беззаботным смехом. Я понимал, что охрана, которую мы
с Полиной несли, - это тоже проявленье "заботы". Для того, чтобы дети