"Анатолий Алексин. Дым без огня " - читать интересную книгу автора

оказывается, готовы стоять так вот, плечом к плечу... Но "В порядке
обсуждения" все-таки припиши.
- Я хочу, чтобы обсуждение состоялось у нас в восьмом классе "А". Вы
сможете прийти?
- Я не смогу... не смочь! И Соня вместе со мной придет. Хоть класс ее
параллельный... в данном случае параллельные пересекутся.
"Параллельные при всем желании пересечься не могут", - подумала Катя.
Но возражать не стала: пусть мнение учительницы литературы, ее классной
руководительницы, утверждавшей, что сила образа в его безупречной точности,
на сей раз не подтвердится.
- Сонечка тоже, как ты знаешь, увлеклась фактами из жизни великих! Я
рад, что это увлечение уже выплеснулось на страницы твоего журнала. Правда,
она ограничила круг своих изысканий музыкой. Но вместо фамилий Бородина и
Римского-Корсакова можно поставить имя любого выдающегося художника или
ученого: все выдающиеся чем-то похожи.
Когда Вася начинал размышлять, каждая фраза, вылетавшая из его рта,
представлялась Кате афоризмом и мудростью.


Обсуждение проблемы "Что дороже - друг или истина?" вела как раз
учительница литературы Ольга Анисимовна, которая тяготела к точности, будто
преподавала физику или химию. Присутствие декана пединститута было событием:
пришли даже учителя из других классов. И все сразу раскрыли блокноты, чтобы
записывать... Но раньше всех явились Вася и Соня. Сонечка взирала на отца,
как первая скрипка взирает на дирижера, когда в зале театра оперы и балета,
словно лишаясь внутренних сил, затухает, сникает люстра.
- Я думаю, мы детям ничего не будем подсказывать и навязывать? --
обращаясь к Кулькову, сказала Ольга Анисимовна, которая всех своих
воспитанников, в каком бы классе они ни учились, называла "детьми".
Кульков согласился неторопливым кивком.
Катю в классе побаивались и любили (в данном случае страх любви не
перечил!), и все наперегонки бросились выказывать ей свои чувства: хвалить
за надежность, за неумение вилять. Катя этого ожидала - и подготовила одно
острокритическое выступление и одно вовсе разгромное, которые должны были
прозвучать из уст ее лучших подруг. Но подруги, скованные присутствием
Кулькова, затаились и онемели. Соня напряженно ждала указующего отцовского
сигнала. Но и сигнал медлил.
- Мы обсуждаем не Катю, а ее статью, - попыталась что-то прояснить
Ольга Анисимовна. - В результате ваших речей вырисовывается, обнажается
важность и актуальность вопроса: кто нам дороже - друг или истина? Катя или
правдивое слово о ее статье? То есть, конечно, дороже Катя. Но должна ли
любовь к ней помешать нам произнести слово правды? Так будет точнее.
Тогда поднялся Кульков.
- Я выступлю от своего имени и от имени своей дочери. Мы дома
согласовали позиции.
Сонечка уткнулась взором в пол, как музыкант, который больше не ждет
дирижерских указаний, потому что его партия в оперной, балетной или
симфонической партитуре уже исчерпана.
Учителя сперва принялись усердно строчить по блокнотным листам, а потом
застыли с авторучками и карандашами в руках.